Потом Корнилов написал — 1200 тысяч киловатт-часов.
— Такое количество электроэнергии сэкономил коллектив блюминга № 2 за один месяц. Этого количества электроэнергии достаточно для того, чтобы освещать все дома правобережного района в течение целого месяца.
На доске появилась новая цифра — 78 часов.
— Сталевар-скоростник Мухамед Зинуров, выдав 38 скоростных плавок, сэкономил 78 часов. Сколько средств получило государство, если известно, что сокращение длительности плавок в мартеновских печах на 10 минут дает экономию в месяц четверть миллиона рублей?
Счет продолжался. Корнилов переходил от одной фамилии к другой, от одного цеха к другому, наглядно и ярко показывая, что значит один процент экономии кокса, воды, топлива, уменьшение на один процент простоя домен, станов, мартенов. Парторг писал цифру за цифрой, с аккуратностью прилежного ученика располагал их одну под другой в столбик, потом провел жирную черту и написал — итого.
— Подсчитаем? — спросил он улыбаясь. — Не надо, товарищи, мы уже подсчитали. Заранее скажу вам итог: сорок пять миллионов рублей.
Раздался не то общий вздох, не то возглас удивления, и кто-то крикнул:
— Сколько?
— Сорок пять миллионов! Если мы проведем в жизнь все мероприятия по механизации, внедрению передовых методов труда, то в этом году мы дадим экономию… вот на эту сумму. Арифметика, скажете вы, простое действие — сложение? Нет, тут одной арифметики недостаточно, тут нужна большевистская арифметика, основанная тоже на правилах сложения, — сложение наших усилий, настойчивости в достижении цели.
Пока Корнилов писал на доске отдельные цифры, его слушали внимательно, делали записи в блокнотах, чтобы потом привести их во время беседы или на плакате, использовать в «боевом листке» или в докладе. Это были интересные, замечательные цифры, которые вооружали каждого фактами большой агитационной силы. Но когда Корнилов объявил итог, наступило то всеобщее оживление, когда неожиданно узнают о чем-то совершенно исключительном. Сорок пять миллионов! На эти деньги можно построить и оборудовать большой завод или выстроить несколько многоэтажных жилых домов, клубов, школ.
Заместитель секретаря партбюро доменного цеха, прославленный мастер Николай Ильич Савичев попросил слово. Он встал, волнуясь, несколько раз провел рукой по волосам, одернул пиджак.
— Товарищи… Товарищи коммунисты, у меня предложение. Здесь товарищ Корнилов подвел итог, показал, какую экономию мы можем дать государству. Оказывается, мы можем дать огромную сумму — сорок пять миллионов! Такая цифра, я думаю, очень порадует нашего родного Сталина. Предлагаю написать от имени трудящихся комбината письмо товарищу Сталину и взять обязательство: дать стране в этом году не менее сорока пяти миллионов рублей экономии.
— Правильно! Правильно, Савичев! — раздались возгласы, и неожиданно вспыхнули аплодисменты. Порой казалось, что аплодисменты начинают затихать, но на самом деле они нарастали с еще большей силой, напоминая морской прибой, когда вслед за первой волной, обрушившейся на берег, набегает вторая и третья, захлестывая и сметая на своем пути все преграды. В задних рядах запели, песню подхватили все, и слова Гимна Советского Союза зазвучали торжественно и величаво:
Во всех цехах комбината обсуждали письмо товарищу Сталину.
Письма Сталину! В них вкладывается вся мудрость народа, все его чаяния и надежды, в них слышен голос миллионов людей, поверяющих вождю, учителю и другу свои сокровенные мысли и чувства. Эти письма раскрывают огромный мир, в котором идет увлекательная, суровая и настойчивая борьба. Пишут ли металлурги Урала или лесорубы Карелии, шахтеры Донбасса или хлеборобы Украины, раздается ли голос хлопководов Узбекистана или строителей Белоруссии — в каждой строке ощущается великий созидательный труд строителей коммунизма и неугасимое пламя народной любви к партии, к Сталину.
Письма Сталину — это поэмы о возрождении Днепрогэса и шахт Донбасса; это — волнующая повесть о покорителях Голодной степи и завоевателях Северного полюса.
Люди, осушающие болота, строящие заводы, добивающиеся рекордных урожаев, люди, изобретающие новые машины, заставившие отступить засуху, ученые, писатели, живописцы, музыканты — все обращаются со словами любви к родному вождю и учителю. Это стало таким же естественным и необходимым, как естественно и необходимо трудиться и дышать.
В красном уголке доменного цеха уже собралась вся смена. Сидели пожилые мастера доменного дела, пришедшие со старых белорецких домен, и молодежь, недавно окончившая ремесленное училище. Рядом с инженером Борисовым сидел бывший горновой, а теперь начальник разливочных машин Георгий Герасимов, вместе с мастером Николаем Савичевым сидел самый молодой мастер домны Владимир Хабаров.
Семнадцать лет стоит на своем посту у магнитогорских домен мастер Переверзев, и столько же лет дает магнитогорский чугун мастер Шатилин.
Эти люди зажигали доменные печи Магнитки и в годы первой пятилетки, и в суровые годы Отечественной войны. Это они писали товарищу Сталину в 1932 году письмо, обязуясь в короткий срок освоить технику первой домны-уникум. Это они писали товарищу Сталину в годы войны, рапортуя о пуске и освоении новых крупнейших в Европе доменных печей. Товарищ Сталин отвечал на их письма, он поздравлял с победой, теплым отеческим словом подбадривал и звал вперед к достижению новых побед.
В аппаратной доменной печи № 5 к стене прикреплена мемориальная доска, на которой навечно запечатлена поздравительная телеграмма товарища Сталина. Это было в разгар войны, в дни самых ожесточенных битв под Сталинградом. Именно в эти суровые морозные декабрьские дни Переверзев, Шатилин, Савичев и другие герои тыла задували сверхмощную, построенную военными темпами, доменную печь. И как награда победителям, как признание их великих заслуг перед Родиной прозвучали горячие слова сталинского приветствия, слова, отлитые сейчас в чугуне.
«Горячо приветствую вас и поздравляю с пуском самой мощной в СССР доменной печи. Своей успешной работой вы на деле показали прочность советского тыла и его способность не только обеспечивать нужды славной Красной Армии всеми видами вооружения и боеприпасами, но и в исключительно короткий срок создавать новые производственные мощности. В этом залог великой победы над немецко-фашистскими захватчиками. Желаю вам, товарищи магнитогорцы, новых успехов в вашей работе. Сталин».
И вот вновь собрались доменщики обсудить письмо товарищу Сталину.
Шатилин сидит на самом краю скамьи и, облокотившись на перила, сосредоточенно слушает, только черные глаза его горят, выдавая внутреннее волнение человека, который всегда спокоен среди огня и потоков расплавленного металла.
Хабаров немного приподнялся даже, и вся его поза выражала напряженное ожидание и сдерживаемую радость. Горновой Пащенко стоял у окна, опираясь одной рукой о подоконник, а в другой, полусогнутой руке он держал потухшую, как видно, папироску, забыв о ней и обо всем на свете.
За столом, покрытым кумачом, сидел Николай Савичев.
Письмо читал Корнилов. Читал сначала спокойно, внятно, стараясь, чтобы каждое слово было услышано.
— «Дорогой Иосиф Виссарионович, — читал Корнилов. — Коллектив Магнитогорского металлургического комбината успешно завершил государственный план 1948 года по всему металлургическому циклу.
Комбинат в 1948 году досрочно выполнил годовой план и дал значительный прирост производства металла, по сравнению с 1947 годом. Производительность в 1948 году возросла на 8,2 процента и превысила довоенную производительность труда на 16,8 процента.