Егор настолько погрузился в раздумья, что не сразу почувствовал прикосновение чьих-то пальцев к своему бицепсу. Он поднял голову — перед ним стоял низкий, очень худой мужчина лет сорока, с темным лицом и набухшими синяками под глазами. Он ухватился за руку Кудесника так цепко, будто поймал вора.
— Беги отсюда, — прошептал он одними губами. — Они уже за тобой вышли…
— Эй, ну ты! — крикнул ему сверху «азаматовец», один из тех, что патрулировали городскую стену, нарезая круги по специальным мосткам, сделанным из строительных лесов. — Чего пристаешь к человеку? Иди себе, работай.
Селянин тут же отпустил руку Кудесника. «Беги», — повторил он и быстро удалился.
Двое не шибко смекалистых бойцов, что несли службу на КПП, а проще говоря, открывали и закрывали ворота, попытались отговорить его покидать поселок. Они были не так наглы и самоуверенны, как те, кто охранял вход в сельсовет, а даром убеждения не обладали вовсе. Потому стоило Кудеснику посверлить сначала одного, а потом другого острым взглядом и нажать на слово «нужно», как те безоговорочно открыли ему ворота. И лишь бойцы с бэтээра, пристроившегося в тени, посмотрели на них с явным непониманием, будто так и хотели спросить: вы чего, сопляки, делаете? Но не спросили, пропустили Кудесника, перекинулись парой матерных слов, да и только.
У блокпоста, перед шлагбаумом, сопротивление бродяга встретил несколько более жесткое.
— Ты что, реально уже лыжню наметил, братишка? — изобразил на лице удивление «бугор». — Куда так гонишь? Потуси еще у нас. Завались в бар, там спиртяга — свежак, только недавно Седой отогнал. Успеешь на тайгу свою.
— Сова в тему базарит, Кудесник, — подтвердил откуда-то взявшийся Михай. — Сейчас за пару часов стемнеет, куда подашься на ночь глядя? Застопорись тут где-нибудь, а завтра поутру себе вырулишь.
Надо было быть полным тупицей, чтобы не понять, что за этим притворным беспокойством таится нечто другое. Несложно было догадаться, что именно, не так ли? Ну да, те самые «ути-пути», с которыми охотник подбирается к фазану с щепоткой зерна в протянутой левой руке и спрятанной за спиной с мотком веревки правой. Ах, какие душевные ребята, волнуются о том, как же он, бедненький, в тайгу-то один выйдет на ночь глядя?! Глядишь, и убедят остаться еще на часок-другой, спирта свеженького отведать да подождать, когда «монгольский» отряд до Коломино доберется. Нет уж, хрен вам.
— Мне нужно идти, — сказал бродяга, давая понять, что их уговоры на него не подействуют. — Выдайте мое оружие. Пожалуйста.
Большой оружейный шкаф, некогда обычная трансформаторная будка, находился внутри блокпоста, ее было видно через открытую внутрь металлическую дверь. Дверной проем закрывал широко расставивший ноги Михай. Рассчитывать на то, что удастся силой отобрать свое, не приходилось. Группа быстрого реагирования на бэтээре, снайперы и пулеметчики на вышках, да и тут четверо при оружии… не считая тех около десятка бойцов, что прохаживаются по скрипучим доскам мостков. Рыпнешься — сразу из нескольких стволов уложат.
— А ты шо, как я погляжу, туповатый, да? — посерьезнел Михай, подойдя к Кудеснику впритык и раздвинув руки, как оберегающая цыплят курица. — Иди, говорю тебе, в кабак, спирту попей. Или ты не втягиваешь, что я тебе говорю?
«Ну? — дожидался ответа внутреннего голоса Кудесник. — Как скажешь, что лучше: пуля „азаматовца“ или плаха „монгола“? Мм?»
Патрулирующие стену «азаматовцы» остановились, присматриваясь к назревающему у главных ворот конфликту, но Сова поднял руку с вытянутым большим пальцем и кивнул, мол, у них все под контролем.
«Ждать, — велел внутренний голос. — Ждать…»
— Да нет проблем. Понял я все, понял, — заставил себя улыбнуться Кудесник, отступив на шаг и в успокаивающем жесте вскинув раскрытые ладони.
Патрулирующие, убедившись, что замешательство у ворот не перерастет во что-то более опасное, продолжили хождение вдоль стены.
— То-то, — удовлетворенно кивнул Михай, и его небритое лицо растянулось в привычной ядовитой ухмылке. — А то уперся, как бычьё, со своим «идти, идти». Релаксни пока, наковыляешься еще.