Сейчас они ехали к Мышке на очередной девичник. Давно уже повелось, что встречаться они будут именно у неё в доме. Хорошо там, спокойно. Мышь каждый раз праздник устраивает, причём без всякого надрыва. Это только она так может – спокойно, красиво, с цветочками, с музыкой, да ещё и вкусно при этом. Изящно всё разложит и улыбается, довольна, что пришли. А когда Лёшка приходит, так всё вокруг просто искрится. Да и разговоры у них в доме какие-то другие, не как у всех, про книги новые, выставки и театр… А ведь, казалось, ничего общего между ними и Мышкой никогда не было, и быть не может. Смешно, как они встретились. Она вошла в общагу, незаметная такая, серенькая, даже очки больше чем она сама. Маленькую ручку протянула, глазки в пол, Ирой меня зовут, а Ритка ухмыльнулась и не выдержала, какая же ты Ира, мышка ты серая. С тех пор и прилипло к ней Мышь да Мышь. А лучше и не скажешь.
- Ну что ты молчишь? Я тебе про Женьку, что взъелся он меня сегодня, что, мол, это за девичник такой, когда Лёшка всё равно к вам присоединяется. И началось, устраивай у нас, надоело одному дома сидеть. Но я ж не дура набитая, чтобы лишний раз на кухне стоять. Это только Мышь так может. Мы сколько бутылок привезём, одну или две? - продолжала Рита.
- Две, конечно, как всегда, - подъезжая к ликёрному, ответила Оля. - Ты знаешь, я ведь тоже как Мышь не смогла бы. Странная она всё же девка, довольная всем, уравновешенная. Даже когда узнала, что бесплодная, не плакала. А помнишь, как мы им с Лёшкой своих детишек подбрасывали понянчить? Они её мамой Ирой называли, я даже ревновала…
Они стояли в очереди, придирчиво оглядывая друг друга с ног до головы, и не прекращали свой вечный трёп.
- А помнишь, как мы её на танцы с собой звали, а она: «Нет, девочки, мне заниматься надо», - и опять за книжки.
- А на третьем курсе уговорили наконец-то, платье даже моё старое для неё перешили, - подхватила Ольга. - А она стоит в сторонке. Я всё могла ожидать, но чтобы Лёшка, самый классный парень на всём потоке, на неё клюнул? Ну, умненькая, мы уже тогда все знали, что, как минимум, кандидатскую защитит, но такое страшило, и огонька внутри никакого. Откуда ж там страстям разыграться. До сих пор поражаюсь. - И я её, хоть умри, в постели представить себе не могу. Ходит в старомодных джинсиках, ни разу даже губы не накрасила.
- Ничего в ней нет от настоящей женщины, - вторила Рита, нежно поглаживая свою новую жёлтую сумочку.
И только уже сев в машину, неожиданно для себя сказала: «А хорошо всё-таки у них. И добрая она. Помнишь, когда от меня два года назад мой Женька уходил к той стерве, я нашей Мышке позвонила. Так она всё бросила и приехала ко мне. Какие она слова находит! Как у неё это получается, не знаю, но полегчало мне тогда. Разве такое забыть можно? Век буду помнить»!
Со словами «Да здравствуют наши девичники!» они вошли в дом. Дверь в квартиру была не заперта. Было темно. Из глубины комнаты раздавались странные попискивающие звуки. Включив свет, они увидели Мышь, забившуюся в щель дивана. Без очков её глаза казались переполненными мутными озерцами.
- Мышенька, что с тобой? Ты больна? А Лёшка где? Да сами видим, что нет. За продуктами пошёл? А когда придёт? Что значит никогда? Подожди, Мышь, что значит ушёл? Куда ушёл? - перебивая друг друга, говорили старые подружки.
- Девчонки, я ничего не понимаю, - вдруг начала причитать что-то невнятное Мышь и горько расплакалась, как в детстве. Лёшка с утра купил продукты, я на кухне стою, к нашей встрече готовлюсь. А он выходит из спальни с чемоданом. Я ему, Лёшенька, тебе же только во вторник в командировку, я тебе не всё погладила, я ещё успею завтра тебя собрать после института. А у него лицо такое странное, как будто чужое. А потом руку протянул, снял мои очки и глаза поцеловал. И говорит: «Мышь, ты моя Мышь, Ирка моя ненаглядная. Ухожу я от тебя. Не могу больше. Не тяну. Все у тебя хорошие, всех понять можно, на всё объяснение находится. Ты что, святая? Ты же учёный, доктор наук, и в бога не веришь, а у тебя ведь не только чёрного, у тебя и серого не бывает. С тобой же нормальному мужику выжить невозможно! Ирка, проснись! Вокруг ложь сплошная!»
- А ему что-то бормочу вроде, да что ты, Лёшенька, может, случилось что, так всё пройдёт… И девичник у нас сегодня, скоро на стол накрывать надо. А он вдруг как расхохочется, глаза как у сумасшедшего из орбит вылезают, волосы дыбом. И как заорёт: «А ты своим блядям-подружкам песенки спой для успокоения их душ, да исповедь прими, может чему и научишься».