В квартире, где вся семья поселилась после эвакуации, по всем углам были расставлены расписные закарпатские керамические горшки с растениями, которые Анна Михайловна сама сажала. Те же самые горшки и были самой главной мишенью для её сыночка Оси. На своем детском велосипеде он разыгрывал пиратские баталии и нередко брал на абордаж невинный глиняный горшок, после чего Анна Михайловна сметала осколки и всю вину брала на себя. Почему-то вспомнился хорошо разросшийся фикус у открытого балкона. Если бы не Анна Михайловна, фикус вряд ли бы выжил под порывами ветра с дождём, которые словно сговорившись с кружевными занавесками и надувая их парусами, бросались на бедное растение, чтобы растерзать и уничтожить его. Но Анна Михайловна не дала. Она спасала ему жизнь каждый раз, когда грозила опасность. Фикус она спасла, а больше никого ей в том доме спасти не удалось. Ни маму, которая за пару месяцев растаяла как сосулька под весенним солнцем, ни отца из племени великанов… а ведь такие, казалось, должны жить вечно. Какой парадокс: отец вернулся с войны с двумя легкими ранениями, а ногу пришлось ампутировать в мирное время из-за банального диабета… а после - агония, долгая и мучительная.
Прошло пару месяцев, и Анна Михайловна, похоже, стала приходить в себя, в доме опять стал слышен смех, но тут грянула очередная беда. В воскресенье, прямо перед приходом гостей, муж, совсем ещё не старый, душа компании, умница, весельчак внезапно покачнулся и, заваливаясь боком на персидский ковёр в гостиной, успел просипеть: «Рыжик, кажется всё…» Так и закончилась её жизнь, потому что больше никто и никогда её так не любил.
Самое ужасное, что имя его Анна Михайловна вспомнить не может. Сидит часами в кресле и перебирает чётками мужские имена, а они все не те. Вот только сыночек иногда фотографии покажет и скажет: «Мама, ты помнишь? Это мой папа, твой муж, Матвей… его уже давно с нами нет». На фотографии Аня, ещё совсем молодая, стройная, рыжеволосая, в синем платье, только пятьдесят исполнилось, стоит в обнимку с незнакомцем, а у того добрые, ироничные глаза. Так это он? Да, глаза она помнит, помнит, как он её смешил, и руки помнит, под которыми всё Анино тело оживало и светилось, а больше ничего…
Анна Михайловна фотографию эту бережёт, держит в бисерной сумочке, которую сама когда-то и расшила. Да и как не беречь? Такой она уже никогда не была. После похорон вся медь её волос запушилась белым снегом навсегда, а мраморная кожа покрылась трещинками. К зеркалу давно подходить не хочется - страшно смотреть на разрушенную статуэтку. Оттуда на неё смотрит старуха с глубокими морщинами и седыми редкими волосами. Сын часто напоминает, что ей скоро будет целых сто лет.
- Кто это? - вздыхает Анна Михайловна, пытаясь разгладить кожу, похожую на обшарпанную стиральную доску, французским кремом. - Ах, не надо было катаракту оперировать. Раньше хоть самой не так видно было…
У сыночка тоже глаза добрые, как у отца на фотографии, а домой её не отпускает. Не хочет понимать, о чём мама просит, уверяет, что она у себя дома. Когда у него не хватает терпения, он приводит к ней на разговор свою жену Ритку. Зачем он это делает? Ведь должен понимать, что жизнь мамина окончательно потеряла смысл с тех пор, как эта полногрудая с крутыми бёдрами блондинка отобрала у неё единственную кровиночку. Воровка - самое лучшее определение для неё. Ося всю жизнь пляшет под её дудку, до сих пор смотрит на неё влюблёнными глазами. Не видит, что ли, что не девочка уже эта Ритка, ей где-то так под 70 должно быть. Правда, выглядит она помоложе, наверное, операцию на лицо сделала. Они сейчас все это делают. Вот куда Осины денежки уплыли.
Ося женился на ней почти сразу после того, как умер Анин отец. Анна Михайловна её сразу невзлюбила. Слишком самоуверенная, тонкости в ней никакой, всё она знает, про всё читала… Не будет сыну с ней счастья, ой, не будет... Невестка всё делала Анне Михайловне назло. Даже три внучки, которых она родила, и то все были беленькие с чёрными маслиновыми глазками, и ни одной рыженькой. Как будто нарочно, чтоб и следа Аниного не осталось. Только вот у старшенькой внучки веснушки по лицу рассыпаны, поэтому Анна Михайловна её больше всех любит. Ну, и конечно за то, что с детства девочка к ней тянулась, и всегда ласковая была, не то, что её мать... Теперь все трое замужем, у всех свои детки, и Анна Михайловна в них запуталась... Иногда вся семейка приходит её навестить. Аня улыбается изо всех сил, а когда никто не видит, переживает, так как, не помнит их имен и не понимает язык, на котором они тараторят.