Два года назад у Аги начались проблемы со здоровьем, походы по врачам, попытки поставить правильный диагноз. Через полтора года её было невозможно узнать. Из привлекательной женщины она превратилась в худющую, морщинистую старуху. А ещё через четыре месяца в госпитале, где от её кровати не отходил заботливый и верный Питер, стало понятно, что долго Аги не протянет. До сих пор у меня перед глазами Питер, который вносит на руках в воду её беспомощное тело и мысль, что видим мы Аги в последний раз.
Её нелепая фраза «пока ещё жива» вдруг стала казаться вполне уместной.
***
Недели через две в бассейне наша общая знакомая подплыла ко мне поближе и начала что-то говорить. Плеск воды заглушал слова, но я услышала имена Аги и Питера. То, что пыталась мне сказать Луиза, звучало настолько неожиданно и нелепо, что мне пришлось переспросить её несколько раз прежде, чем поверить.
«Два дня тому назад похоронили Питера. Он умер от инсульта в машине прямо возле их дома… Это Аги во всём виновата! Питер так за неё переживал и не отходил от неё, а она… Кстати, никакой он ей не муж. Мало, кто знает, что стать его женой Аги наотрез отказывалась, а ведь сколько лет прожили вместе. Ей, видите ли, бывших двух мужей хватило. Первый был не слишком перспективный, как она выразилась, и она его бросила, а второго, зажиточного еврея, со свету сжила своим характером. От него у неё и дом, который она сдаёт в аренду, и немалые деньги. Ты не в курсе, а Аги Питера даже в завещание не вписала. Это за тридцать-то с лишним лет! Не хотела, чтоб ему досталось наследство. Если бы она сейчас умерла, что и должно было произойти, ему даже жить было бы негде, ведь дом только на её имя был записан. Питер за ней, как за любимым ребёнком ухаживал, и любил её бескорыстно. Посмотрим, как она будет без него сейчас, со всеми её деньгами, - взволнованно и зло говорила Луиза. - Что ты смотришь на меня так странно? Всё это чистая правда! Вы тут кудахтали над бедной Аги, ничего о ней не зная, а она - мерзкая, скаредная старуха, ни о ком, кроме себя никогда не думала».
Я вернулась домой растерянная и подавленная новостями. «Какая же чудовищная нелепость! Почему так неожиданно должен был умереть Питер, крепкий и полный сил человек? Ведь он никогда ни на что не жаловался. Какая ирония судьбы, что Аги, не жилец на этом свете, осталась одинокой вдовой» - раздумывала я. - А что будет с ней? Неужели у Аги только один выход - старческий дом, она даже ходить сама не может…»
Но Аги смогла. Когда через неделю я увидала её в бассейне, такую же худую, но с выпрямленной спиной, принимающую соболезнования от знакомых, я не нашла в себе силы к ней подойти. Я представила, как на мой вопрос Аги ответит своё: «пока ещё жива…»
В тот момент я не могла бы ей этого простить. По-честному, Питера мне было жаль намного больше.
***
Вот тогда я и решила написать этот рассказ о чужой жизни, о которой я на самом деле ничего не знала…
Я сделала две попытки. Чтобы закончить его, мне нужно было что-то очень важное узнать. Мне надо было понять, почему эта женщина всю свою жизнь с молодости повторяла одну и ту же фразу даже тогда, когда на это не было никаких оснований, обладая при этом удивительной жаждой жизни.
***
Я, безусловно, выразила Аги свои соболезнования при следующей встрече. Она всплакнула, сказав, что потеряла своего самого лучшего друга... Меня поразило, что Аги выглядела намного лучше, чем раньше. Она явно шла на поправку, набирала вес, кожа немного разгладилась, даже голос стал звонче. Только глаза её были по-прежнему блеклыми. У меня даже мелькнула дикая мысль, что Питер намеренно отдал ей все свои жизненные силы и умер, чтоб спасти свою любимую женщину.
- Аги, кто тебе помогает? Кто возит на машине, ты ведь не можешь сама? - спросила я.
- Деньги могут всё купить, - с кривой усмешкой ответила она. - Я одним своим жильцам пообещала оставить свой дом в наследство, вот они и стараются. Есть, конечно, и добрые люди, которые просто так помогают. Питера все любили, вот и мне перепадает, пока…
- Расскажи мне о себе, о своем детстве, ведь я о тебе очень мало знаю, - попросила я.
- А я разве тебе не рассказывала? Я не так ярко помню, что было до июня 44-го года. У нас была большая семья - родители, я с младшим братиком, бабушкой и маминой сестрой. Мы все жили в своём собственном доме в центре Будапешта. Нижний этаж сдавали в ренту венгерской семье с двумя детьми. Несмотря на войну у нас в доме был полный достаток. Хорошо помню празднование Шабата каждую неделю - веселье, смех и игры с детьми. Ну и, конечно, мамины руки, и папины поцелуи перед сном. Он всегда меня и маму дразнил, что я подкидыш, на еврейку совсем не похожа. Да… Мои светлые локоны меня и спасли...