Когда мне было лет восемь, взрослые стали много шушукаться между собой, что-то обсуждать вполголоса, нас они разгоняли по своим комнатам. А в июне 44-го мне как раз исполнилось 9 лет. Так вот с этого дня я помню всё, как будто это было вчера.
Аги продолжала свой рассказ, а я слушала, не перебивая.
- Ты же знаешь историю Холокоста венгерских евреев. В середине июня нас всех должны были переселить в Будапештское гетто. Ну, а потом депортировать в концлагеря…
Сразу после моего дня рождения входят ко мне в комнату мама и папа. Говорят: «Доченька, мы, может быть, расстанемся ненадолго. Мы обязательно вернёмся, вы нас только ждите. Мы решили, что ты и Йосик поживёте пока у наших жильцов Ласло и Марианны, на первом этаже. Мы с ними договорились, что если за нами придут немцы, то они скажут, что вы их дети. Только пообещай, что никому не скажешь, что вы евреи… И ещё, запомни самое главное - ты и Йосик должны выжить. Слышишь? Выжить! Обещай!»
Через несколько дней в дом ворвались немцы. Больше я ни родителей, ни бабушки никогда не видела. Не знаю, где они погибли… Скорее всего в Аушвице… В 45-ом году из лагеря вернулась только моя тётя, молчаливая и состарившаяся за эти полгода на десять лет. Йосика мы тоже не уберегли. Кто-то из соседей на улице закричал, что он жидёнок, ему спустили штанишки, и тут же пристрелили на месте. А я, как видишь, выжила.
Ласло и Марианна сдержали своё слово, Я жила у них до приезда тёти. Только потом я узнала, что мои родители заключили сделку: оформили через нотариуса передачу всей нашей собственности Ласло и Марианне пожизненно. Договор был простой - обмен имущества на жизнь детей. Я всё равно им благодарна, если б не они, не было бы и меня в живых. Ну, а потом пришли русские…
А своё обещание маме с папой - «выжить» я, как видишь, выполняю. Я ещё жива!» - с гордостью добавила Аги.
Так у моей истории появилась концовка.
ЛЁГКИЙ ЛЕТНИЙ РОМАН
Посвящается моей бабушке
- Какого чёрта я согласился на эту поездку? И теперь я должен плыть на этом второсортном кораблике с паршивой едой, стариками и блеклыми женщинами? И только потому, что я не смог отказать умирающей матери? Я и её-то видел три раза с тех пор как сбежал из дома в 18 лет навсегда, - думал Ганс, заказывая второй стакан виски. - Не могла же мать всерьёз думать, что примирение между нами возможно после стольких лет, и сын сможет простить отцу то самое молчание, в котором уже угадывался ответ? Мы все тогда в конце 60-ых, захотели знать правду, кем были наши отцы во время войны...
- Надо завести лёгкий летний роман… ни к чему не обязывающий… и говорить только о приятном... Хотя ночевать всё равно придется с отцом в одной каюте, следить, чтоб не упал во время экскурсий, вместе завтракать, обедать и говорить о погоде. О чём я ещё могу с ним говорить? О комплексе вины или о своей почти законченной третьей книге «Преступления нацизма»? Или о лекциях, которые я читаю в Кёльнском университете? А может, о том, что настоящей причиной развода с Ирмой было то, что я никогда не хотел детей… Из-за них всех, из-за него… боялся посадить своего мальчика ему на колени… Вот и не было никакого мальчика.
- Так, впереди ещё пять дней: Малага, Лиссабон, опять Испания, а потом через канал в Дувр. В Лондоне уже снята гостиница на три дня, там не будет выхода. Но сейчас? Да, да, лёгкий летний роман, - решил Ганс и оглядел зал.
Эффектная брюнетка с зелёными глазами что-то оживлённо рассказывала соседкам по столику и вдруг заливисто рассмеялась, взорвав невыносимо чопорную тишину. Чинные пожилые пары неодобрительно оторвались от десерта.
- Жизнь, там есть жизнь! – обрадовался Ганс и заказал дорогую бутылку вина на их стол. - Странно, что я не видел её раньше, она здесь будто из другого мира. Итальянка? Но говорят они, кажется, на английском. Американка? Хотя все сейчас говорят на английском...
***
Ане нравилось всё в этой поездке: и шесть долгожданных дней, пока она с подругой добиралась из Милана в Геную, путаясь в расписаниях поездов, и дешёвенькие отели у железнодорожных станций и предстоящий семидневный круиз. И неважно, что плыть они будут на маленьком корабле без роскоши и развлечений. Вокруг такая красота… Аня даже перестала злиться на Риту, которая всё время сбегала из длинной очереди в галерее Уффици посмотреть на кофточки в витринах магазинов. Дней не хватало, и часто Аня бродила одна почти до рассвета, напевая «Amоre, amоre…». Только бы успеть всё увидеть и запомнить… Казалось, что в мозгу уже не осталось запасных ячеек, а впереди ещё Испания и Португалия… «Сколько же я не спала ночей?» - пыталась подсчитать Аня и рухнула в койку, как только отплыли от Генуи. И только к следующему вечеру она вновь была самой собой, весёлой и жизнерадостной Аней.