Наутро Рина после бессонной ночи всё же заставила себя подняться и дойти до парка. Первые два круга беговой дорожки Рина еле проковыляла с непривычки. Ноги не слушались, сникерсы казались неудобными, мешали постоянно сползавшие с исхудавших бёдер спортивные штаны. Хорошо, что здесь хоть пусто. Меньше всего ей хотелось видеть людей, даже выдавливать из себя дружелюбную улыбку незнакомцу ей было в тягость, не говоря уже о нежелательной встрече с бывшими знакомыми.
Они познакомились в московском метро, казалось, сто лет назад. Толстенный медицинский справочник выскользнул из Рининой подмышки и шмякнулся на ступню стоящего рядом юноши. Он, не издав ни звука, нагнулся за книгой, неожиданно рассмеялся и со словами «привет коллеге», приподымаясь, замер. Рина была удивительно хороша. Длинноногая, узкобёдрая, с белоснежной кожей без единой веснушки, с ярко-рыжими запутанными кудрями до плеч и растерянным лицом она казалась видением, прилетевшим с другой планеты. Даже её чуть длинноватый нос в соседстве с миндалевидными цвета янтаря глазами, не мешал, а органично вписывался в этот её почти библейский образ.
- Евгений, - сказал он, зная, что уже никогда не выпустит этой изящной кисти из своих рук.
- Рина, - ответила она.
- Ну, какая же вы Рина, вы Эсфирь.
Рина радостно рассмеялась, так её называл дома отец с пяти лет.
Знакомый запах сосен защекотал Ринины ноздри. Сколько же лет они втроём отбегали по этим посыпанным гравием дорожкам, в небольшом парке, скрытом от посторонних глаз густыми кронами старых деревьев. Этот парк они нашли сразу, как только стали владельцами нового, просторного дома. Рина вспомнила, как переехав из крошечной голливудской квартиры, в первое время с непривычки они не могли найти друг друга, перекрикивались, аукали, пока не завели телефоны в каждой комнате.
В тот год в Москве Рина в мединститут не поступила. Но это уже было совсем не важно. У неё за плечами был диплом Киевского медучилища, а Женя через два года должен был стать врачом. Они поженились через месяц и поселились у его родителей в коммуналке. У них была своя комната, узкая как пенал, но зато с отдельным входом и крошечным окошком, выходящим на крышу. Уставшие от любви, они, полуголые, болтая босыми ногами, вылезали на подоконник и хохотали до одури. В такие минуты они думали, что могут всё, даже летать.
В том, что Рина умеет летать, Женя не сомневался. Он боялся только одного, что улетев, она забудет дорогу домой и не вернётся. А он без неё уже не сможет…
Друзей у них всегда было много. В Москве, в их пенал закатывалось по 10-15 человек, приносили с собой кислячок и незамысловатую закусь, и балдели. Даже когда родилась Елена, к которой немедленно приклеилось имя Лёка, ничего не изменилось. На детскую кроватку натягивали балдахин из ситцевой простыни, чтобы свет не разбудил, а к гитарным переборам и громким спорам на любую тему у ребёнка очень скоро выработался иммунитет. Тишина в доме наступала только тогда, когда Жене надо было сдавать экзамены. Женька, блестящая голова, получил диплом с отличием и стал врачом. Всё оказалось не так просто. Через год, промыкавшись на скорой помощи, он пришёл домой с готовым решением. «Ну что, детка, ты ещё не разучилась летать? Мы уезжаем. Родителей заберём, когда устроимся».
«Неужели я действительно легко пробегала здесь пять миль ещё не так давно? Лёка, конечно, права. Надо взять себя в руки. Ещё шесть кругов и будет миля. Жаль, что я не взяла с собой наушники, слушала бы себе музыку, в голову не лезли бы всякие мысли...»
Рина вставала рано, надо было успеть убрать в доме и подать всем завтрак, ведь к шести Жене надо было быть в госпитале. Рина им гордилась, только она знала, как нелегко ему далось подтвердить звание врача в Калифорнии и стать оперирующим хирургом. Свою работу медсестрой она начинала в офисе во вторую смену, так что успевала отвезти дочку в школу, пробежаться, наготовить еды на вечер и привести себя в порядок. А ведь им было хорошо тогда. Они всё успевали: заниматься с Лёкой, таскать её на все существующие в Лос-Анджелесе кружки, ходить в концерты и театры, принимать гостей. А главное - мечтать, строить планы и по ночам любить друг друга. Им, жадным на впечатления, везло. Каждое лето они открывали для себя новые страны и города, каждую зиму уезжали с друзьями кататься на лыжах то в Австрию, то в Италию, то в Колорадо. Вернувшись, не могли наговориться, вспоминали, рассматривали отснятые плёнки, намечали следующее путешествие, пока не насытились сполна.