Так можно провести неделю, другую или полжизни, разматывая этот клубок воспоминаний…
В конечном счёте с досадой запихиваешь всё куда-либо и захлопываешь дверь до следующего раза… Или ты вдруг нашла в шкафу туфли, которые в самый раз на тебя, удобные, не жмут и каблучок - маленький и устойчивый - носи и радуйся, а память тут как тут: «В Италии, конечно, в Италии купила, только не помню точно в какой приезд. Рим? Венеция? Нет, всё-таки Рим…»
Самое поразительное, что все считали Аню перфекционисткой. О её своеобразных отношениях со шкафом кроме мужа и одной близкой подруги не знал никто. В их доме всё радовало глаз - порядок, сочетание правильного цвета и формы, хорошие картины на стенах, крошечный садик на небольшом балконе - многое было делом её рук. Благо, появилось время полюбоваться закатом, прочитать новое или перечитать старое, без спешки расставить цветы в вазе, найти для новой картины правильное место с нужным освещением, украсить лепесточками салат. Красота и гармония, окружающего Аню пространства, была ей важна, как воздух, как музыка, как слово, как любовь… Чем больше Аня видела зла, несправедливости и хаоса во внешнем мире, тем с большим упорством она пыталась найти ему противоядие, если не для всего мира, то хотя бы баланс и покой для себя. Тогда, по давно забытой привычке, она что-то тихонько напевала… для себя, только для себя…
На сегодня у Ани был намечен тот самый ненавистный «проект», оттого она так тяжело вздохнула, открывая дверцы шкафа. Она была полна решимости безжалостно избавиться почти от всего, раз и навсегда! Через три часа на полу уже собралась полная горка. Оставалось только отсортировать, но рука сама собой потянулась в самый дальний угол шкафа, и оттуда, скользнув по телу, к Аниным ногам упало что-то давно забытое, мягкое и шелковистое.
Аня охнула и присела там же на полу, не выпуская из рук такое знакомое, фиолетовое с бирюзовыми, оранжевыми и зеленоватыми геометрическими фигурами чудо. Это был Анин шарф, её концертный шарф! Когда-то, давным-давно, когда они с мужем пели все его ранние песни дуэтом, Ане для сцены нужен был наряд. Ей хотелось чего-нибудь очень нестандартного и необычного. Во время поездки в Сан-Франциско они встретились с местной художницей Наташей Фуко, которая предложила Ане шарф-накидку. Шарф был расписан художницей красками на шелку по мотивам картины Пауля Клее, и очень пришёлся Ане по душе. С тех пор выходя на сцену, она накидывала поверх одежды только его.
Иногда ей даже казалось, что шарф - волшебный, что он помогает ей петь, что сочетание цвета и формы делает музыку объёмней и глубже; подсказывает, как лучше разложить голоса, усложнить аккорды, создать полную гармонию. Аня была уверена, что её тяга по-настоящему разглядеть увиденное, пропустить через себя услышанное и необходимость окружить себя совершенством в любой форме, именно в этот период стала ещё острее, чем раньше…
Именно Анина не то врожденная, не то приобретённая со временем способность услышать, почувствовать и распознать настоящее и потянула её к чернобородому парню с гитарой при первой же встрече. Когда он читал свои стихи, у неё внутри зарождалась музыка, когда он пел свои песни, она не могла не подпевать вторым голосом. Ане пелось легко всегда, с самого детства. И хоть она привыкла солировать, но так легко как с ним вместе, ей не пелось никогда. Так и сложился их дуэт. Аня долгое время верила, что творит наравне с мужем. Её низкий, грудной, волнующий голос не только вторил тенору, он оживлял любую его песню, отдавая ей каждый раз кусочек своей души. На самом деле, творил он, с каждым годом всё лучше и лучше, изысканнее, сложнее, разнообразнее, находя всё новые и новые формы.