Но когда оркестр заиграл танго, танцующие пары все внезапно расступились, отдав площадку одной только паре - её новым знакомым, Фира привстала со стула. Ни в одном танцевальном классе невозможно было научиться танцевать танго так, как это получалось у них… И тут Фирка припомнила стихи этого самого поэта, которые прочла пару лет назад.
Мне нужен танец дикий, властный…
Как соль, мучительный и едкий,
как рифы, острый и опасный.
Хочу плести я в нём узоры
Не вышивкой девиц капризных,
А сочных красок буйной флорой –
Своей харизмой!
Так это он о ней писал, о своей жене… И этой манифестации любви напоказ Фира выдержать не смогла. Остановить, их надо остановить! Она задиристым петушком подскочила к женщине и приподняла ей сзади юбку. Та, даже не заметив, продолжала танцевать, глядя только в его глаза. Тогда Фирка задрала ей юбку до самого верха, приговаривая застывшим в полуулыбке нескольким наблюдателям: «Хотите, мальчики, я вам что-то покажу - вот она, где правда.. Вот вам и вся любовь!»
Женщина медленно одёрнула юбку. Потом она посмотрела на съежившуюся Фаину и, рассмеявшись, вдруг произнесла: «Кыш отсюда! - и добавила - А впрочем, мне вас искренне жаль». И повернулась к мужу. - Давай уйдём домой!
Фира обернулась к зрителям.
- Ну и как вам эти интеллигенты? Совершенно не умеют прилично вести себя в обществе. Она схватила чей-то начатый бокал вина с соседнего стола и жадно сделала глоток. - Ну, что уставились, вдов, что ли не видели?
Женщина по дороге домой молчала, только дома расплакалась: «Ты знаешь, мне одновременно стыдно и за неё, и за себя. Откуда у меня это «кыш» выскочило? Я сроду этого слова не говорила… И всё-таки жаль её…» Она прижалась к мужу и жалобно добавила: «Слушай, я хочу так малого… Я хочу, чтоб мы умерли в один день».
КРЕВЕТКИ
Невозможно было поверить, что у пары, которая прожила вместе почти 40 лет, может быть столько нежности и понимания друг к другу. А главное, что они это даже не скрывали. Глянешь на них, и завидки берут. «Повезло», - говорили одни. «Это он, такой удивительный, тонкий, интеллигентный и заботливый, с ним каждой бабе было бы также хорошо», - говорили другие. «Да, но посмотрите на неё, - говорили третьи. - Ведь и лет ей уже немало, а как держится! Хороша сучка до сих пор, фору даст любой, а к тому же умна и начитана. Секрет какой-то знает, чтоб такого мужика к себе прилепить навеки. Ну, готовит хорошо… так это много кто умеет. В компании могла бы сама быть в центре внимания, а одеяло на себя не тащит, запоёт своё вечное «а вот мой Мишенька…», а он, довольный, стоит и улыбается. У них, наверняка, и в постели всё хорошо, а как иначе с такой-то женщиной».
- И правда, повезло, думала Сонечка, готовя баклажаны особым способом. - Очень хочется Мишеньку чем-то новеньким порадовать. Она стояла у плиты, радостно мурлыча «вы пропойте, вы пропойте славу женщине моей».
- Какой он всё-таки у меня! И ведь даже славить вслух не стесняется! Сама себе завидую… Как же славно всё у нас вышло: до сих не скучно вместе, и пространство чужое уважаем, и приласкаться любим…
- Живёт, конечно, во мне этот чудовищный страх за него, с тех пор как 34 года назад он выскочил из ванной комнаты с серым лицом, и почти без дыхания просипел: «Сонь! Плохо… Нечем дышать…» Счастье какое, что скорая приехала через три минуты. Кто мог подумать - аллергия на креветки! Но спасли, спасли! Четыре дня в госпитале, и наказ - никогда не прикасаться к морской живности, в следующий раз может закончиться летальным исходом. Мишка, конечно, раздражается, когда я не разрешаю ему до даров моря дотрагиваться - что ты, мол, мамочку из себя строишь - а мне всё равно, пусть и мамочка, только чтоб живой…
Соня, закончив готовку, поговорила с дочерью и свекровью по телефону, проверила электронную почту, оплатила счета, убрала в ванных комнатах, позанималась йогой, три раза приняла душ и переоделась, а Мишеньки всё не было. Когда наступило время ужинать, она наконец-то дозвонилась до Миши. - Сонечка, прости родная, но такой завал на работе, они без меня не справятся. Не волнуйся, милая, я и не голоден совсем. Баклажаны? Завтра будут баклажаны. Не сердись, но работа…, ты же знаешь, как это важно…
***
В 11 часов вечера раздался звонок из приёмного покоя ближайшего госпиталя: «Это София Резник? Приезжайте, ваш муж у нас. Считайте, что он под счастливой звездой родился, спасли мы его на этот раз. Разве вы не знали, что нельзя ему креветок? Прямо там, в ресторане в Беверли Хиллс его и подобрали».
Соня привезла его домой только через несколько дней. Вопросов она не задавала ни в больнице, где круглосуточно дежурила у его постели, ни дома. Через пару дней Мишенька окреп и изъявил желание пройтись: «Нет, я сам пойду, что я тебе ребёнок, которого за ручку водить надо»? «Миша, ты забыл свой телефон», - прокричала вслед мужу Соня. «Какой он всё же стал рассеянный, всё стал забывать в последнее время. Ничего не поделаешь, возраст сказывается. Есть какие-то упражнения для фокусировки и памяти... Нужно будет ему как-то деликатно намекнуть, чтоб не обиделся, сказать, что это необходимо мне, а не ему», - думала Сонечка, продолжая держать в руках Мишенькин телефон.