В городе, где якобы никому нет никакого дела до других, слухи разлетались со скоростью света. Очень скоро из Рининой жизни исчезли почти все бывшие друзья. Осталось только несколько «доброжелателей», которые и раскопали подробности о Жениной новой зазнобе и будущей жене. Говорили, что она лет на 15 моложе Рины, замужем в третий раз, на первый взгляд совсем неприметная - белёсая, с бесцветными глазами и лягушачьим ртом - но если приглядеться, то чувствуется в ней такая сексуальная дьявольская сила, прущая изнутри, что не было ещё мужика, который смог бы устоять. Баба она хоть и без образования, но деловая, всего десяток лет как из России, а какой бизнес развернула, позавидовать можно, возит сюда рожать для получения американского гражданства российских женщин за большие бабки, и всё так чистенько устраивает, что и не подкопаешься. Рине даже захотелось поделиться с Женей этой информацией. Он, конечно же, об этом грязном бизнесе своей пассии не знает и не ведает, а иначе бы и не стал связываться с таким дерьмом. «Ну и пусть, пусть сам убедится, что она моего мизинца не стоит», - на этой мысли Рина успокаивалась и выпрямляла спину. Скоро он вернётся.
Но Женя не вернулся, а подал на развод. Слово своё он сдержал, выгодно продал их дом и дачу в горах, купил Рине небольшую уютную квартирку рядом с их парком и щедро поделился наличными. Рина за всем происходящим наблюдала без малейшего участия и интереса, словно выжидала финала очень неудачного кино. В этом фильме роль героя играл Женя. Он был сух, деловит и смешон, когда войдя в роль брокера, совершившего выгодную сделку, пожелал ей на прощание счастья в личной жизни. Выглядел он на редкость помолодевшим, подтянутым, полным сил и совершенно чужим.
Слухи в городе набирали второй оборот. «А вы слышали, что он в самом дорогом районе дом купил и на её имя записал?», «А мне сказали, что она хоть и живёт там с Женькой, но разводиться с мужем не собирается, ну хитра баба, выжидает…». Знакомая из местного турагентства не успевала заказывать им билеты: Англия, Венеция, Япония, Москва…
Через год народ успокоился и перекинулся на новые эмигрантские сенсации. Рина так и не свыклась со своим одиночеством и записалась на классы Кабалы. С Лёкой об отце она больше никогда не заговаривала. А ещё она ждала того дня, когда их обоих, Евгения и Наталью, покарает Бог…
Год и два месяца назад Женя позвонил и попросил разрешения зайти. Договорились на утро. Рина отворила дверь, взглянула на него и заплакала. На пороге стояло худющее, осунувшееся существо с серо-пепельным лицом, смутно напоминавшее прежнего Женьку.
- Ринка, девочка моя, прости меня, но мне некуда больше идти. Ты же добрая душа, ты всегда такой была, помоги мне. Мне ни операция, ни химия не помогут, метастазы повсюду. А в хоспис я не хочу. Ты ведь меня сможешь колоть, я тут с собой ампулки морфия с работы прихватил. Ты квалификацию ещё не потеряла? Мне ведь недолго осталось, два-три месяца от силы и, неудачно пошутив, добавил: «Я тебе по гроб жизни благодарен буду».
Для кого эти три месяца были мучительнее, Рина так никогда и не узнала. Она сидела у его постели днями и ночами, колола в его скорченное от боли умирающее тело чёртов морфий, который уже почти перестал помогать, носила на руках в ванную, подтирала коричневую рвоту со рта, выносила утку с канареечного цвета кишечной жижей. Тяжелее всего было выслушивать его бред, когда он приходил ненадолго в себя. Он умолял её, «свою Эсфирь», простить его и спасти. Он говорил что-то о выборе дороги и о расплате, о круге, из которого ему без неё не вырваться, заклинал снять с него проклятие. Заставил пообещать, что когда придёт время, она даст ему свободу и вколет ему тройную дозу морфия, но сохранит их тайну от всех. И уже перед самой смертью, сжав её узкую кисть в своей высохшей руке, Женя просипел: «Пообещай мне, что ничего не будешь бояться, как тогда на крыше, и снова научишься летать».
Похороны были тихими. Женю хоронили вчетвером - Рина, Лёка с мужем и прилетевший из Бостона его ближайший друг. Восемь месяцев Рина казнила себя, что накликала на него смерть. Заказала ему божье наказание, а наказала себя. Отпускать надо с лёгким сердцем, а у неё не получилось, дважды...
Ноги опять стали ватными. Рина резко остановилась, и от этого у неё ещё сильнее закружилась голова. Она огляделась по сторонам, неожиданно для себя подняла руки к небу, встряхнула гривой и вылетела из круга ввысь. Она летела легко и свободно, к неизвестному, как и пообещала своему любимому перед его кончиной.