Выбрать главу

Тильда в свои двадцать семь была мне ближе всех по возрасту. Способная и надежная, она растила очаровательного мальчика, названного в честь его отца. Она была одной из настоящих «девушек Гибсона», величественных и эфемерных. Ничто не могло поколебать ее спокойствия. Своими темно-русыми волосами, очками и решительным настроем она во многом походила на папу.

Тильда присела рядом со мной.

— Значит, Скотт уехал? Мне сказала Тутси.

Я отрывала белоснежные лепестки у пахучего, шелковистого цветка жасмина и бросала их себе под босые ноги.

— Зачем они это делают?

— Что, вызываются добровольцами?

— Да. Зачем они вообще воюют? Почему все еще верят, что любое дело можно решить, собрав толпу молодых людей в поле, в лесу или в городе и заставив их стрелять друг в друга? Как будто правота сторон будет зависеть от того, кто захватит это поле, реку, или горсть домов. Какое Джону дело до того, получат немцы кусок Франции или нет? Почему это заботит его больше, чем ты?

Тильда обхватила колени руками и сплела пальцы в замок.

— Мужчины думают иначе. Они верят, что таким образом демонстрируют характер. Они сражаются ради нас.

— Мне-то какая пользы от войны? Или тебе? Ни в Монтгомери, ни в любую другую часть Америки никто не вторгается.

— Война подарила тебе Скотта.

— А теперь забирает его.

— Потерпи, детка. Ты еще совсем юная, не нужно связывать надежды на будущее с одним-единственным человеком.

— Разве он тебе не нравится?

— Нравится, хотя я видела его совсем немного. Хотя по рассказам матушки он похож на маленького мальчика, который бегает повсюду и кричит: «Посмотрите на меня! Посмотрите!»

— Что в этом плохого?

— Я беспокоюсь, да и матушка тоже, что вы с ним измотаете друг друга, — вздохнула Тильда. — Так или иначе, поживем — увидим. Я знаю, общение с ним доставляет тебе большое удовольствие, но все равно может оказаться, что он не твой единственный.

Насколько легче мне было бы, если бы Тильда оказалась права. Насколько проще стала бы моя жизнь…

Глава 5

1 ноября 1920

Дражайшая Зельда!

Пишу тебе с Лонг-Айленда — мы застряли в порту и не можем двигаться дальше, пока мои ребята не оправятся от гриппа. Я и другие офицеры коротаем время за плохими стихами и недурным бурбоном и не снимаем фуражек в надежде усилием воли победить болезнь и отправиться в бой. Милая, милая моя девочка, я скучаю по твоей улыбке, по звуку твоего голоса и по тонкому аромату розовой воды на твоей нежной шее. Забавно, как сильно меня тянуло во Францию до того, как я узнал о существовании этого местечка чуть ниже твоего уха… Теперь я хочу разделаться уже с этой проклятой войной, чтобы вернуться к своему истинному призванию.

Твой томящийся Скотт.

Не желая думать о том, что ждет его во Франции, я отвечала весело. Рассказала, что начала писать маслом по настоянию миссис Дэвис, которая учила меня рисованию в старшей школе Сидни Ланье и верила, что у меня большой потенциал.

Весь первый день мы учились произносить термины — нашему южному языку непросто даются слова «гризайль» и «кьяроскуро».

Я поделилась историей о том, как накануне вечером выпила два напитка покрепче на званом вечере в отеле «Эксчендж» и в результате влезла на стол, чтобы продемонстрировать публике движения разнузданного негритянского танца под названием «Черная корма» — одной из наставниц пришлось стаскивать меня силой.

Эта милая пожилая дама со всей обстоятельностью растолковала мне, что это скандальный танец, а я не менее серьезно объяснила ей, что она не дает мне выполнить обещание. Родной мой, думаешь, мне удалось бы добиться успехов в чем-то, кроме развлечений? Неуверена, что это мое желание. Хотя, конечно, больше всего мне хочется развлекать тебя. Поэтому я, как обычно, записываю свои пустяковые истории в дневник, чтобы тебе было что почитать, когда вернешься.

Прошло три недели со дня его отъезда. Однажды, это было в понедельник, я обнаружила папу в окружении мамы, всех троих моих сестер и Майнора, мужа Марджори. Перед собой на вытянутых руках, словно трофей, папа держал газету. Я протолкнулась поближе к Тильде, чтобы взглянуть.

— Что происходит?

— Все закончилось! — Тильда бросилась мне на шею. — Гансы сдались!

Папа постучал по газете костяшками пальцев и повернул ее, чтобы мне было видно. В газете «Экстра» заголовок гласил: «МИР! Сражения окончены! Подписано соглашение о прекращении огня».