Я тоже села и подтянула простыню, чтобы прикрыть нас обоих.
— Да, так оно и есть.
— Слишком быстро. Есть способы… разобраться с такой ситуацией. Ты знаешь про… э-э… лекарства? Специальные таблетки и все такое.
— Конечно.
Сестра Таллу, Юджиния — Джин — рассказала об этом мне и другим девушкам, как и о многих других непристойных вещах, которые мы без конца просили повторить. Я узнала много важного. Чтобы предотвратить беременность, существовали специальные травяные отвары и растворы для наружного применения. Ни один из них не давал стопроцентной гарантии, и ни один из них я даже не собиралась пробовать. Как и Скотт, я считала, чтобы забеременеть, понадобится больше одной попытки. В конце концов, у Марджори на это ушли годы, и Тутси, похоже, шла по тому же пути.
А чтобы избавиться от беременности, рассказывала Джин, существует другой вид травяных настоев и специальных растворов, а также множество разнообразных таблеток, которые, если верить объявлениям, обещали «спасение для женщин». Никто из моих знакомых девушек не пользовался этими средствами, но все говорили о них. Мы сходились во мнении, что определенному типу женщин в определенных ситуациях они принесут большую пользу. Например, по-настоящему бедным женщинам, у которых уже есть дети. И, конечно, проституткам.
— Значит, так и поступим, — сказал Скотт.
— Постой! Во-первых, я еще даже не была у доктора…
— Лучше, если год-другой мы будем предоставлены самим себе. Мне правда нужно время, чтобы встать на ноги. Ребенок в доме… Не могу представить, как я смогу сосредоточиться.
— Конечно, но ведь рано или поздно мы все равно их заведем…
— Рано или поздно, надеюсь, я смогу позволить себе нанять няню и любую прислугу, какую ты захочешь. Но это произойдет, когда напишу больше произведений и продам их. Ты же понимаешь.
— До появления ребенка в любом случае еще семь или восемь месяцев, — пробормотала я. — И потом, новорожденные спят почти все время. Так что у нас еще по меньшей мере год.
Скотт покачал головой.
— Если не смогу писать, не смогу зарабатывать деньги, а если не буду зарабатывать деньги, мы не сможем претворить в жизнь наши планы. Все деньги, которые я уже заработал, уйдут на ребенка. Я потом и кровью заработал мое нынешнее место, Зельда. Ты должна все разрешить. Сейчас нам это не нужно.
— Я знаю, ты тяжело трудился. Но целого года должно быть…
— Зельда. — Он повернулся ко мне. В его глазах решимость смешалась со страхом. — Я подошел так близко. До всего, чего хотел в этой жизни, рукой подать. — Он протянул руку, будто все его мечты и правда покачивались перед ним, словно яблоко на ветке. — Мой отец был неудачником, — продолжал он, выбираясь из постели и натягивая белье. — Когда он потерял работу в Баффало, нам пришлось переехать в Сент-Пол, и на плаву нас поддерживало только милосердие маминых родственников. Мы жили в роскошном особняке, делали вид, что обеспечены не хуже богатых соседей, но все это было фарсом. — Скотт налил нам обоим выпить и протянул мне мой стакан. — Я не могу остановиться в шаге от успеха. Не могу подобраться так близко к жизни, за которой наблюдал в окно, как девочка со спичками, и позволить ей растаять, как мираж. Когда вернусь в Нью-Йорк, посмотрю, какие есть способы, и мы решим этот вопрос. Ты ведь понимаешь, да?
— Наверное.
Лекарство пришло неделю спустя, завернутое в бумажный пакетик и вложенное в конверт. Маленькие, бледно-желтые таблетки казались безобидными, словно аспирин. Как просто было бы проглотить их и больше не думать об этом — к тому времени, когда действие проявится, уже поздно будет о чем-то спохватываться, останется только жалеть. Секунду я подержала их на ладони, а затем ссыпала обратно в пакетик, спрятала под матрас и спустилась на первый этаж.
Во внутреннем дворике я пролистала несколько нотных тетрадей, отказалась от джазовой мелодии, над которой работала, от любимых песенок моего отца, таких, как «Дикси» и «В бой», которые часто играла, когда хотела привлечь его внимание и заставить улыбнуться. Затем мой взгляд упал на «Танец часов». Я поставила ноты на пюпитр и начала играть.
Как все было просто в тот вечер, когда я танцевала под эту музыку… Как легко… Не было ничего, кроме смеха и чар обаятельного офицера в новенькой парадной форме. Теперь все спуталось в клубок надежд, обстоятельств и переплетений двух судеб.
«Счастье Скотта — мое счастье, — подумала я. — Отныне и вовеки веков, аминь».
Но… Если я приму таблетки, если прерву беременность просто потому, что так удобнее, разве мы не признаем, что наши отношения — это грязно и неправильно? И что я ничем не лучше шлюхи?