— Я в восхищении, дамы.
— Рада познакомиться.
Я прищурилась, чтобы лучше рассмотреть портик со сводчатой крышей, увенчанный двумя каменными шпилями, расположенными друг за другом. Всюду, куда дотягивался взор, шпили устремлялись прямо в небеса. Наверное, такой и была задумка.
— Это самая удивительная церковь, какую я когда-либо видела, — призналась я, все еще не опуская глаз. — Сколько же на ней крестов, как вы думаете? — Я снова посмотрела на священника и улыбнулась. — Она потрясающая. Я ощутила внезапное желание перейти в католичество.
— Полагаю, это можно организовать.
— Нам сказали, — подал голос Ньюман, — что высота самого высокого шпиля — триста тридцать футов.
— Практически дверь в небеса, — пошутила Тутси, обнимая меня. — Ты просто светишься, сестричка.
На мне был костюм цвета вечернего неба, к которому я приколола белую орхидею, заказанную Скоттом у флориста в Монтгомери. Мне сказали, что она продержится ночь. И она продержалась. Моя шляпа была сшита из той же ткани, что и костюм, и украшена серой кожаной лентой с серебряной пряжкой. Я надела туфли в тон и чувствовала себя, как я сказала Элеанор, когда примеряла костюм, «настоящей леди — и это самый лучший образ, который мне доводилось примерять в своей жизни».
Скотт обернулся к мужчине, стоящему рядом с ним.
— А этот парень — Ладлоу Фаулер.
Ладлоу кивнул Марджори и взял меня за руку.
— Знаете, Фитц только о вас и толкует. Слава Богу, вы наконец-то здесь. Может, теперь он прекратит докучать нам и вместо этого прожужжит вам все уши про ребят из Принстона.
— Можно подумать, на вашу шайку стоит тратить дыхание, — усмехнулся Скотт.
— Теперь нужно дождаться только Тильду с Джоном, — объявила Тутси. — Со всеми этими приготовлениями в последнюю минуту остается только надеяться, что она не перепутает дни и придет сегодня, а не в понедельник.
Скотт посмотрел на часы.
— Нужно было отправить за ними машину. — Он повернулся ко мне. Сейчас он чем-то напоминал жеребца на скачках, ждущего, когда прозвучит сигнал к старту. — Магазин «Скрибнерс» всего в двух кварталах отсюда. Жду не дождусь, когда я покажу тебе книгу. Если хочешь, можем отправиться туда сразу после церемонии.
— Да, конечно, мне не терпится ее увидеть.
— Вы двое! — воскликнула Тутси. — У вас сегодня свадьба!
— Сегодня у нас все, — отозвалась я.
До полудня оставалось десять минут.
— Нужно заходить внутрь и занимать места, — сказал Скотт.
— Я останусь на посту и буду высматривать их, — предложил Ньюман.
— Тогда если они опоздают, — возразила Тутси, — ты тоже все пропустишь. Глупости. Пойдем.
Отец Мартин провел нас сквозь высокие деревянные двери. Внутри собор оказался необъятным и таким прекрасным в своей архитектуре и отделке, что я не знала, куда и смотреть.
Длинная ровная полоса мрамора цвета ванили плавно вела нас вперед к величественному алтарю. От вершин стофутовых колонн изящными каменными лепестками расходились светлые полукружья арок. Между колоннами тянулись бесконечные ровные ряды скамей из полированного дерева. Почти все они были переполнены.
— Все эти люди… Они ведь собрались не на наше венчание? — прошептала я.
— Нет, — ответил Скотт. — Мы будем венчаться в ризнице, ведь ты не католичка. А здесь скоро начнется полуденная месса.
Сходящиеся под прямыми углами потолочные своды напомнили мне череду цветов пуансеттии. Под потолком узкие стены были прорезаны витражами с изображениями библейских сюжетов. Под ними по обе стороны зала, если этот простор можно было назвать залом, тянулись еще большие витражи, ярко сияющие в лучах полуденного солнца. С колонн и из углов на прихожан взирали статуи, должно быть, великих римлян. Их классические скучающие позы будто говорили, что они выше всего того, что впечатляет смертных, и что-то стоящее можно увидеть лишь на небесах.
Каждая поверхность, будь то каменные стены или потолок, деревянный балкон или скамьи, воплощала художественный образ. В религии ли дело — выражении, скажем, триумфа Господа? Или просто такое католичество в Нью-Йорке? А может, во всех величайших городах мира есть такие соборы…
Впервые в жизни края моего сознания коснулась безграничность нашего мира, во всех уголках которого в любое мгновение можно было найти и унылые заурядные жизни, и яркие, как моя собственная. Кто знает, сколько в мире вокзалов Пенсильвания и соборов Святого Патрика. Если Нью-Йорк подарил мне эти сокровища в первый же час после моего приезда, что ждет меня дальше? Какую музыку я открою для себя? Какие танцы? Какие книги? Какие пьесы? Этот город и, должно быть, весь мир были переполнены красотой и искусством, о каких я и помыслить не могла. И вот я стою в их восхитительном воплощении, собираясь выйти замуж за мужчину, который только что добавил к этому собранию свое собственное произведение.