— Я понял, о чем вы, — после некоторой паузы сказал Малахов. — И сразу возражу. Вот вы говорите, что вирус Z — это эволюционный шаг. Но не получается в результате заражения этим вирусом новых красивых лилий, а получаются зомби. Которые не результат эволюции, а как раз наоборот. Вирус поражает смертельно! Никто не выздоравливает, как в случае ветрянки!
— А если выздоравливает? — тихо спросил Влад.
Повисла пауза. Малахов не отрываясь смотрел на Влада, который и не подумал отвести глаза. Он глядел на Малахова глазами стеклянной совы, бесстрастно и отрешенно.
— Я так понимаю, вы из выздоровевших? — спросил Вадим.
— Не все ли вам равно?
— Мне бы было очень интересно повстречаться с представителем следующего витка эволюции, как вы себя называете. Вы чем-то от нас отличаетесь, кроме того, что вылечились от вируса? Это ваше единственное преимущество?
Корреспондент изменил позу. Совсем чуть-чуть, но этого было достаточно, чтобы продемонстрировать, что теперь он хозяин положения, что теперь все превосходство, возможно мнимое, на его стороне.
— Человечество тысячелетиями жило в ожидании. Оно ждало момента, когда сбудутся самые смелые мечты. Мечты о том, чтобы стать царем природы. Настоящим. Былинным богатырем, экстрасенсом, телепатом… Э… кстати. Вы думаете, я был настолько глуп, чтобы устроить цирк со звукозаписывающими устройствами и передатчиками? Да бросьте. Все, о чем мы говорим, я спокойно передаю силой мысли своим соратникам. Соплеменникам, если хотите. Вы правильно сказали, мы новая ступень эволюции. Мы сверхлюди.
— Я не очень люблю это слово — «сверхлюди», — поморщился Малахов. — Но продолжайте. Расскажите о ваших удивительных способностях.
Влад глянул на бутылку с коньяком. Та плавно всплыла над столом и, наклонившись, аккуратно наполнила бокал.
— Впечатляет, — безразлично сказал Малахов. — Стоило положить миллиард, чтобы такому научиться.
— Никто их не убивал. Вирус разил без выбора. И те, кто выжил, — эволюционировали. Нельзя же осудить вирус. Он слеп в своем выборе. Когда естественный отбор совершал эволюцию, вас же это не коробило?
— Не коробило.
— Так почему вас возмущает то, что мы выжили и стали такими, какие есть?
— Я не в курсе, кроме вашего фокуса с коньяком, какие вы есть, но кое-что меня в вашем рассказе беспокоит.
— А что же здесь не так?
— Вы можете мне объяснить, почему за время войны не удалось столкнуться ни с одним случаем выздоровления? Умирали все…
— Стоп! — поднял указательный палец Влад — Что значит умирали? Всех инфицированных уничтожали. Естественно, тот, кого уничтожили, — умер. О каком выздоровлении может идти речь?
— Молодой человек! Или вас уже не стоит называть человеком? — усмехнулся Вадим. — Я вполне информирован, такая у меня работа, в статистике войны и смертности. Масса инфицированных были помещены в карантин, за ними следили, их пытались лечить. Но никакой положительной динамики. Процесс был необратим и всегда кончался одинаково. Человек превращался в зомби. Гниющее и бессмысленно дергающееся в попытках найти пищу существо. А двигательный аппарат в итоге тоже разрушался, как и все остальное.
— Лечили, говорите. Не аспирином ли? — засмеялся гость.
— Лучшие лаборатории работали над решением проблемы. Извините за плакатный штамп, но было именно так.
— Значит не лучшие, — скривил губы Влад. И сразу отвел глаза, поняв, что произнес лишнее.
— Вы хотите сказать, что были еще лучше? — спросил Вадим.
— Ничего я не хочу сказать. Вы же сказали, что работали лучшие и не смогли вылечить. А исцеление было рядом. Простое как…
— Какое?
— Естественный отбор. Выжить могли не все, а только те, в ком вирус производил изменения и появлялись антитела, подавляющие его действие.
— И кто они, выжившие?
— Избранные.
— Ага, опять двадцать пять. А кто отбор производил? Вирус? Значит, в организме этих людей должно было быть что-то особенное? Генетические особенности? — не успокаивался Малахов.
— Да, конечно.
— А что же вы, выжившие, молчали? Почему никто из поборовших вирус не пришел к специалистам? Ведь это был шанс создать сыворотку и остановить уничтожение человечества, извините за патетику.
— В промысел божий вмешиваться нельзя. Разве вы не согласны с тем, что мы не вольны менять ход эволюции?
— Спорное утверждение. Оно становится еще более спорным в ваших устах. Что, никто из выздоровевших не захотел помочь? Такая эволюционная солидарность по всей Земле? Хотите, я предположу, что было на самом деле?