Оказалось, старый пират не так прост. Он показал себя хорошим манипулятором: говорил правильные слова, подтрунивал над ним, давил таким образом на больную мозоль. Что хуже всего, говорил сущую правду. Неудивительно, что Айс дрогнул, поддался наваждению, хотя разумный голос внутри пытался возразить обратное. Разве он сам не был в опасности на тот момент? Полгода бедняга Айсберг скитался по Зоне неприкаянным беглецом, жил в постоянном страхе получить пулю от подосланных убийц, рисковал головой из-за преступлений, совершённых другими людьми, что хитростью втянули его в свои грязные игры. Сколько раз его опрокидывали знакомые подельники, говоря красивые слова о дружбе, преданности и долге! Часто он жалел о том, что не убил подонков, сохранив им их гнусную жизнь. Похоже, прав был Сильвер, считая его тряпкой.
Интересно, какой реакции добивался старый пират? Неужели он пытался достучаться к нему избитой фразой, давал понять, что таким образом личность остаётся личностью, а не беспринципным животным. Добро всегда труднее совершать, чем зло. Любое благородное дело порождало массу проблем. Подбери на улице маленького котёнка – и ты в полной мере ощутишь последствия гуманности. Мы в ответе за тех, кого приручили. Прошёл бы мимо – и окружающие люди промолчали. Всем плевать! И даже если собственными руками утопишь несчастное животное, ты и здесь будешь прав! Своим аморальным проступком ты разом избавляешь животное от дальнейших страданий голодом, холодом и жестоким обращением. Вероятность, что котёнок попадёт в приют или в хорошие руки, или просто выживет в многострадальном огромном мире, ничтожно мала. В подобном положении очутился и Айс. Он мог убраться восвояси после стрельбы, и с Синдикатом не возникло бы проблем. Но сталкер выбрал наихудший вариант – спас раненому жизнь.
Знал ли старый хитрец, что Айс был обязан жизнью Грешнику. Если бы не он, история Айсберга закончилась пятнадцать часов назад. По чистой случайности тот заглянул на шум – и вмешался. Наёмник не раздумывал ни секунды, поступил, как считал нужным. Чужие разборки он сделал своими, и плевать хотел на последствия. Любой другой человек прошёл бы мимо, но не Грешник. Будь на его месте Айс, они оба погибли с разницей в пару часов.
И теперь он находился перед выбором. Рискнуть, как это сделал Грешник, рванув вперёд без оглядки, или трусливо двинуться в обратном направлении, оказавшись в привычной для себя обстановке страха, сомнений и неуверенности.
Впрочем, Сильвер всё-таки прав. Этот бродяга не обойдётся без помощи, несмотря на мужество и сумасбродство. Он умрёт, если только Айс не пойдёт с ним до самого конца.
На Север.
Путники остановились. Шедший впереди наёмник развернулся навстречу своему невольному попутчику:
– Всё! Пришли! Дальше я сам…
Грешник протянул ему руку.
– Спасибо! Я никогда этого не забуду, дружище.
Глава 31. Последняя
Глава 31. Последняя
1.
Берёза с искривлённым стволом росла у само́й воды на небольшом острове. Найти деревце оказалось не так просто. Всё-таки им пришлось продираться через высокую траву и по щиколотку в холодной воде. Мёртвой и гнилой. От неё воротило до рвотных колик. Первым нужный ориентир заприметил Айс, более рослый, чем напарник.
– Смотри, вот она!
Они ломанулись к ней напрямик, но через десять шагов отказались от этой затеи. Вода поднялась выше колен. То там, то сям попадались ямы, где глубина доходила уже до пояса. Поэтому им пришлось преодолевать препятствие, громко хлюпая и шурша осокой. Минут через тридцать они нащупали спасительный брод, и выбрались на сухое место. Перед самим деревцем сталкеры наткнулись на слабенькую «мясорубку», что гоняла по кругу мелкий мусор.
– Зона напомнила нам о своём существовании, – Грешник опустил рюкзак и тяжело плюхнулся на землю.
– И о нашей ничтожности, – возразил ему сталкер. – Вот и кривое дерево. Так Сильвер говорил, выход здесь.
– Почему-то я не удивлён.
– Зря ты так.
– Прикинь, бро, а ведь нам остался всего один шаг до Севера. Слышал, погода там мерзкая, люди дикие, места гиблые. Не передумал ещё? – Грешник достал из кармана пачку сигарет и закурил.
– Нет.
Айсберг с интересом и потаённым страхом вглядывался в даль. Отсюда открывался неплохой вид на окрестности. Перед ним простиралась испещренная затонами и заливными лугами речная долина, чахлые мелкие кусты; в пятидесяти метрах блестела гладь широкой реки с отравленной водой и почвой в этом месте; чуть поодаль клубилась дымка утреннего тумана. С востока его взгляд различал едва видимые истуканы-высотки призрачного города. Верхние этажи многоэтажек Припяти утопали в молох очных облаках, что низко нависли над городом. Они подошли к рубежу их нелёгких странствий, которые могли стать последними. Осталось пересечь черту, чтобы начать новую главу приключений. Впервые за долгое время Айсберг не пожалел о выборе. Он больше не раб своих страхов, и поступал правильно, как подсказывала ему совесть. За эти годы, проведённые в Зоне, он и позабыл, каково это – оставаться человеком.
Сталкер обошёл аномалию по воде, и наткнулся на тщательно спрятанную старую рыбацкую лодку, закиданную сухой травой. Плавсредство наполовину затонуло, так что с трех метров напоминало корягу, облепленную тиной.
– Нашёл. Здесь лодка, – проорал компаньону сталкер.
– Здорово!
Грешник второй раз за их вояж улыбнулся. Улыбка вышла искренней и тёплой.
– Иди сюда, у меня тоже есть сюрприз.
Айс послушно пошлёпал на место вынужденного привала. Бережно и аккуратно лейтенант Синдикат вытащил из-за пазухи сложенную в четверть миллиметровую бумагу и развернул её во всю красоту.
– Знаешь, что это?
– Карта Севера, – предположил Айс.
– Точно. Знаешь, кому она принадлежала?
Айс пожал плечами.
– Нет.
– Ее нарисовал Картограф!
– Картограф? Не слышал…
– Ну ты, блин, поколение пепси! Не слышать о Картографе! Так уж и быть, расскажу, только вначале вытащим лодчонку. Хрен знает, чему тебя обучали в лагере новичков, наверняка колбасы с батонами жрали, но не слышать о легенде Зоны… А пока давай посмотрим маршрут, друг! Завтра будет лучше, чем вчера! Север уже ждёт нас…
Они вдвоём склонились над ценной вещью. А в пяти метрах от них покачивалась на привязи старая лодка.
2.
Бенёв встретил их недружелюбно. Сразу два псевдопса выбежали на них с близлежащих развалин и ринулись в бой. Пеппа с Сэмом дружно их пристрелили. Питюшин по запарке, слишком поздно среагировал на угрозу. Выслушав очередную порцию издёвок от бывшего уголовника, у Володи окончательно опустились руки и упало настроение. Хандрить не дал всё тот же вездесущий проводник.
– Придётся плот мастерить, – заметил он. Его решение все дружно поддержали.
Пеппа без перекура отрядил химика с бывшим «свободовцем» найти более или менее крепкий бревенчатый сарай, чтобы пустить тот на материал для плота. Им повезло. Такой появился недалеко от воды в пятидесяти метрах. На правах старшего Пеппа взялся руководить «интербригадой имени Питросяна», по едкому подколу. Вооружившись кусками труб, которые нашли ребята в соседних домиках, руками и даже невесть откуда взявшимся молотком, они принялись за работу. В респираторах сталкеры снимали со втулок ещё крепенький сруб, выкручивали, выламывая, сами втулки, на них насаживали обратно брёвна, и вдобавок попарно связывали их между собой прочной верёвкой. Её предусмотрительно захватил с собой Пеппа. Не забывали и о безопасности. То и дело бойцы поглядывали по сторонам на наличие мутантов, чаще – Пеппа, реже – его рабочая сила, которая пыхтя и потея с непривычки переносила с места на место нелёгкие брёвна. Спустя пару часов упорного труда плот был готов.
– Отдыхаем десять минут, – скомандовал старший. – Нам ещё тащить его до воды.
Обессиленные, Сэм и Питюшин тяжело плюхнулись на холодную землю. Каждый из них втайне мечтал придушить хамоватого наглеца за его «очевидность». Ну и за замашки на лидерство.
Пеппа, к удивлению попутчиков, молчал. Он смотрел на разлившуюся Припять. Три года назад проводник стоял на противоположной стороне реки и также вглядывался в даль, пытаясь заглянуть на правый берег. Но через настолько плотный туман он не мог разглядеть ничего, кроме собственного носа. Тогда впервые подумал, что неплохо бы переплыть реку, заглянуть за ширму закрытой территории. Знал ли сталкер, что спустя годы желание сбудется самым причудливым образом: окажется по ту сторону баррикад, и его глаза будут устремлены на спокойную гладь Припяти-реки. На Север, куда заключённый поклялся не возвращаться ни за какие шиши. Ирония? Да, чёрт её дери с такими шутками! Он снова в деле.