Они подвергаются всевозможным лишениям, часто скитаются по нескольку дней без пищи; все они тощи и между ними никогда не встречается таких жирных, толстых людей, как между бурятами. Продолжительность их жизни от 35 до 45 лет, а до глубокой старости почти никто не доживает. Они вообще ловчее, статнее и красивее бурят, не имеют так сильно сплющенных и угловатых форм лица, какие постоянно встречаются у бурят; есть между ними белокурые и часто, между молодыми женщинами и девушками, встречаются приятные беленькие личики, голубые глазки; многие из тунгусок стройны, веселы и живы, точно сибирские козы.
Тунгусы, живущие на северо-запад от Байкала, красивее не только бурят, но и забайкальских тунгусов. Их берестяные лодочки, встречаемые на р. Лене и ее притоках, называются ветками, они очень легки на воде и весьма удобны для переноски на суше, потому что не составляют большой тяжести. Плавать же на этих ветках человеку неопытному не только опасно, но почти невозможно, — для этого нужен большой навык и ловкость.
Нерпа, продувая весною лед Байкала или отыскивая на льду трещины, вылезает на свет Божий, понежиться под лучами весеннего солнца, но она имеет хорошие глаза и охотнику трудно близко подобраться к ней.
Буряты и прочие зверопромышленники охотятся за нерпой следующим образом: охотник надевает на колени кожаные или войлочные подколенники и, заметив издали то место, где нерпа вылезла на лед, — ложится сам тоже на лед и начинает ползти вперед; во избежание того, чтобы нерпа не заметила его приближения, он катит впереди себя маленькие саночки, которые спереди закрываются небольшим белым парусом. Нерпа греется на солнце и не воображает, что против ее особы приняты такие хитрые меры; на случай опасности она далее трещины не отходит, надеясь, что при первом моменте покушения на ее жизнь она успеет ускользнуть под лед. Охотник приближается, нерпа смотрит на парус и думает, что это торчмя стоящая льдина (торос); но вот охотник подкрался на ружейный выстрел, прицелился — и нерпа убита наповал пулею.
Нерпу нужно бить непременно наповал, так чтобы она и встрепенуться не успела; если же удар сделан неверно и нерпа не умерла в ту же секунду, то для охотника она исчезла бесследно: раненая нерпа не будет биться на льду в предсмертной агонии, а тот же час юркнет в ту трещину, около которой грелась на солнце.
Буряты употребляют мясо нерпы в пищу и, по отзывам их, оно очень вкусно; но, впрочем, полагаться на их отзывы не следует: они не много разнятся от тунгусов и едят тоже почти всякого зверя, у них даже и белка идет в пищу.
Жир от нерпы продается на выделку кож, на освещение, из него приготовляют также разные мази; шкура животного употребляется на сапоги, на обивку сундуков, некоторые из сибиряков шьют себе из нерповой кожи шубы.
Иногда промышленники приезжают на промыслы со всем своим семейством. Женщины и дети собирают в осенние месяцы ягоду (морошку, чернику, голубицу, паленику, малину, рябину, бруснику, смородину), грибы (рыжики, масленники, грузди) и разные лекарственные травы.
Весною из-под снега буряты собирают листья бадана, который в большом количестве растет по склонам гор, между каменьями.
Настой из этих листьев они пьют вместо чая и, по словам их, этот напиток хорош, но только весною, когда перемерзнет после зимы; осенью же он очень мясист, вяжущ и для употребления вреден.
Корни бадана употребляются в Забайкальской области для окраски кож и шерсти в черный цвет.
По бокам гор и на их выпуклых вершинах, называемых по-сибирски подушками, густо растут громадная лиственница и сосна; посреди елей, пихт и берез стройно возвышается бальзамический тополь; по течению речек, извиваясь вместе с ними и сбегая с гор, темнеют кусты черной смородины; всего же красивее и больше из породы мелких кустарников можно встретить даурийский рододендрон, сибирский багульник; в половине мая целый берег покрывается его красивым темно-розовым цветом.
На забайкальских горах растет ревень; лист его звероловы употребляют в пищу — варят его точно так же, как листы капусты; насколько такие щи вкусны, мне не случалось пробовать.
По причине сильных морозов, на высотах байкальских, плоды не могут поспевать, но овощи, как например, белая капуста, картофель, репа, горчица, хрен, различные виды лука, а также и гречиха, растут хорошо и дозревают вовремя.
В степях байкальских у бурят известны многие корни растений, которые они употребляют в пищу; главные из них — сарана, род луковицы. Этот корень, испеченный в золе, дает мягкую кашицу, на вкус несколько сладковатую.
Теперь, в заключение этой главы, несмотря на то, что задача этой статьи — познакомить читателя только с прибайкальской жизнью, я, тем не менее, считаю не лишним дать некоторое понятие о том, сколько добывается во всей Забайкальской области звериных шкур. Вот приблизительные цифры:
Беличьих шкурок обращается в продаже, средним числом, до 450 000
Соболей (самый лучший сорт соболя баргузинский) 1800
Лисицы различных видов 2000
Волчьих шкур 1000
Медвежьих шкур 300
Диких коз убивается до 4500
Оленьих шкур 1000
Кабанов убивается до 200
Рысей, росомах, выдр, степных кошек и зайцев — цифра неизвестна; но в продаже их, по отзывам торговцев, бывает на две и на три тысячи рублей серебр. в год.
Все эти цифры не могут быть совершенно точными, потому что точных сведений собрать невозможно; но приблизительно они дают некоторое понятие о том количестве зверя, какое убивается в продолжение года.
Здесь кстати будет указать, какое количество народонаселения в Забайкальской области, тем более, что если уж начали заниматься цифрами, так ими и покончим главу.
Народонаселение Забайкальской области 355 000 д.
Пространство ее (в квадратных мил.) 10 905.
Следовательно, на квадратную милю приходится всего по 32 души. Что ж! И эта цифра еще почтенная, тем более, что на квадратную милю в Сибири вообще приходится только около 16 душ.
IV
В Посольском селении я познакомился с одним стариком крестьянином, с которым мы, в первый раз моей поездки за Байкал, долго беседовали. Старичок оказался весьма разговорчивый человек и на вопрос мой, как они занимаются рыбной ловлей, рассказал следующее:
— Промыслы наши, ваша милость, любят погоду неясную, так чтобы солнышко за облачко ушло, спряталось бы; а то нет лучше, если еще маленький дождичек порошить начнет — этого нет лучше. Такое-то времечко нам, значит, самое что ни на есть любезное дело и зовем мы его омулевой погодкой, потому — в такую пору лов бывает всегда самый добрый и спорый. Рыба эта наша байкальская теснится что ли в такую пору, али что-нибудь другое тут деется — Господь батюшка знает. Ну, только я вам, ваше почтение, скажу, что раньше половины августа месяца, значит до самого праздника Успеньева дня, за промыслы у нас почитай что никто не принимается. Потому, выходит, все равно, что бросай тоню, что нет, толку никакого не будет, — вытащишь разве из воды только камешки какие маленькие, а больше ничего не достанешь. Ну, после Успеньева дня совсем другая статья.
— Как же тогда?
— А тогда уж улов будет. Тогда, значит, после праздника-то, как быть должно по христианству: перво-наперво Богу помолимся, а потом и за работу.
— Как же вы ловите рыбу?
— Обыкновенно ловим, как и везде добрые люди, так и мы. Бросаем невода, один конец завозим на лодке в море, а другой на берегу закрепляем, — середина-то его заглубнет в воду, а потом лодка приплывает назад к берегу, тогда и начинаем стягивать невод, как мешок в одно место, вытянем да и выберем рыбку.