— Послушайте, скоро вы?
— Ну так поезжайте без меня, а я приеду на поезде, — резко ответил тот и снова с тем же увлечением продолжал нам рассказывать и давать советы. — Непременно разыщите в Суздале археолога Курганова. Редкой души человек, старый коммунист, крупнейший знаток древнерусской истории. Он наверняка вам поможет.
И, пожелав нам счастливого пути, профессор легко вскочил в кузов, за ним вскочили кинооператоры, молодой человек в ковбойке. «Русал» полез в кабину.
Машина поехала в сторону Боголюбова.
Пора было и нам двигаться в путь. Все встали в ряд, Гриша, как полагается, сбоку. Он провел перекличку, проверил имущество.
— У кого топоры, поднимите руки. У кого лопаты, поднимите руки. Покажите ведра и кастрюли. Покажите палатки…
Солнце раздвинуло облака, дождевые капли заблестели на каждой былинке. Оглянулись мы в последний раз на златокудрую царевну — белокаменную Покрова на Нерли — и пошли лугом по вчерашней тропинке.
Сегодня луга были иные — по всей Нерльской пойме начался сенокос. Народу было сравнительно немного. Трактора на высоких колесах с веселым пыхтеньем тащили косилки, а высокая, как башня, машина захватывала охапки сена и навевала очередной стог.
Путь наш теперь лежал в город Суздаль. И сторожиха в Боголюбове и профессор — оба, не сговариваясь, назвали нам суздальского археолога Курганова. Нам обязательно нужно его отыскать.
Мы пересекли железную дорогу, пересекли шоссе и пошли отмахивать километры вдоль голубой тихоструйной Нерли.
Глава восьмая
День рождения
Нет отдыха прекраснее, здоровее, интереснее и привольнее, чем дальний пеший туристский поход! Как тут красиво и просторно! Какие леса раскинулись на той стороне Нерли! Они начинались корявыми ветлами и серо-зелеными ольховыми зарослями у самого берега. На песчаных гривах их сменял медноствольный сосновый бор, а дальше уже не поймешь, какие породы лесов заслоняли редкие деревеньки. А еще дальше лесное море переходило в голубовато-лиловые тучи.
Мы двигались цепочкой по самому краю знаменитого Владимирского Ополья. Деревни следовали одна за другой, но мы проходили их стороной — возле крайних домов, вдоль берега реки.
Еще во времена Андрея Боголюбского Ополье славилось плодородием. Далекие предки здешних жителей вырубили леса, раскорчевали пни и занялись тут хлебопашеством и разведением овощей. Здесь даже кустарника было мало. С холма на холм перекидывались волнистые, лоснящиеся на солнце колхозные поля поспевающей ржи, еще зеленой пшеницы, тучные, черноземные, лучшие во всей Владимирской области…
— Галя! — негромко позвал Николай Викторович. — Подойди сюда.
Галя вышла из цепочки.
Я уже успел подметить: Николай Викторович очень любит разговаривать со своими питомцами наедине, по душам.
Николай Викторович и Галя шли в сторонке. Он — высокий, широкоплечий, она — тоненькая, словно травка-овсяница. Остальные девочки с явной завистью поглядывали на свою подругу.
Но на этот раз, пожалуй, завидовать не стоило бы: слышался только приглушенный голос Николая Викторовича. А Галя шла, крепко закусив губу, вцепившись руками в лямки рюкзака. Кажется, она раскаивалась. Впрочем, у кончиков ее губ нет-нет да мелькала неожиданная озорная смешинка.
Какие же тут признания! Просто очередная, самая настоящая проборка. Нечего мне любопытничать! Я ускорил шаг и перегнал даже направляющего, Мишу. Он хихикнул. Я оглянулся. Вот он, быстроглазый, показал свои крепкие белые зубы и кинул выразительный взгляд в сторону Николая Викторовича и Гали.
— За то, что в поезд прыгнула, — не станет. — Миша поправил свой трофей — бараний рог, накрепко привязанный к верху рюкзака, покосился на меня и доверительно шепнул: — Знаю: за манную кашу.
Николай Викторович все читал Гале нравоучения, а Галя все вздыхала. Мы по-прежнему шли молча, невольно стараясь прислушаться к убеждающему шепоту начальника похода.
Возле старой мельницы выбрали место для большого обеденного привала.
Только мы скинули рюкзаки, как Николай Викторович неожиданно объявил, что с этого часа он в отпуску, он отдыхает и приказывать больше не станет, если только не произойдет какого-нибудь исключительного безобразия. Есть же штаб и командир отряда Гриша.
Гриша, услышав такую неожиданную, приятную для себя новость, тут же подтянул шаровары, вздернул чубчик и завертелся вокруг Танечки. Кажется, он не совсем был равнодушен к черным Таниным глазам… А еда? Едой пусть занимается Вова — он сегодня дежурный.