— Спроси, не Хлебников ли? — заволновался я.
— Может, Хлебников? — теребила правнучка.
— Не помню, ох, не помню! Больно давно было.
Далее мы узнали, что… Да, собственно, ничего не узнали. Дом, где жили сестры, давно от старости развалился. А куда делись те книги, дед не помнил: он в то время в солдатах служил.
Миша подбежал к поленнице, отодрал кусок бересты и развернул ее перед носом деда.
— Э-э-э, не из таких листов были книги? — завопила девочка.
Дед долго думал, опустив лысую голову на грудь.
— Кажись, такие, а может, и не такие, — равнодушно протянул он.
— Просто издевательство какое-то! — фыркнула Лариса Примерная.
Молодой чернявый мужчина энергично раздвинул ребячьи спины и подошел к нам.
— Граждане хорошие, — заговорил он, возбужденно размахивая руками, — вы нашего дедушку совсем уморили, никакого толку от разговора с ним не получите, а обратитесь лучше к другому старичку — он и помоложе будет. Сейчас он давно на пенсии, а в первые годы революции писарем в волостном правлении работал и всю здешнюю округу назубок знает. Он вам все объяснит и все расскажет. Проживает он за пять километров отсюда, в селе Сулость. Вон на горке виднеется…
— Как его зовут? — спросил я.
— Позабыл я имя-отчество того старичка. Да вам всякий покажет, вы только спросите, где живет Трубка?
— Как — Трубка? — воскликнули мы хором и тотчас же обступили чернявого.
— Трубка у него с чайную чашку, — спокойно, не подозревая, какую важную новость нам рассказывает, отвечал тот, — и дымит он той трубкой с утра до ночи, по пачке махорки в день выкуривает.
Как неожиданно! Тот самый таинственный Трубка, обладатель рукописной книги двенадцатого века со штампом купца Хлебникова; тот Трубка, которого должны искать, правда не мы, а двадцать туристских отрядов ростовских школьников, и, оказывается, живет вон там, на горке, в том селе.
— Идти немедленно в Сулость! Нечего время терять! — предлагали одни.
— Пообедаем, а потом пойдем, — говорила Лида.
Я лично тоже был согласен с благоразумной Лидой: зачем такая спешка? Трубка нужен тем, кто ищет собрание рукописей Хлебникова, а мы ведь ищем березовые книги. Конечно, отчего же, кстати, не познакомиться с интересным стариком. Мы расспросим его и этим самым поможем Ростовскому музею, но сперва-то, конечно, нужно пообедать.
Пока мы томились на крыльце дома Дунаевых, наши расторопные дежурные разложили на полянке за деревенской околицей костер. Сейчас над костром весело кипели три кастрюли.
— Минут через двадцать, — сердито буркнул ответственный дежурный Вася, когда мы подошли к нашему привалу.
Здравый смысл требовал — сперва пообедать, а потом уже идти искать Трубку.
Так мы и сделали. Суп уничтожили молча и только получили по два половника пшенной каши, как Ленечка неожиданно воскликнул:
— А что, если у купца Хлебникова были спрятаны и березовые книги?
Да, конечно, обе цели поисков могут тесно переплетаться между собой. Какой Ленечка молодец, что догадался об этом сказать! Но Ленечкины слова испортили нам весь аппетит. Кое-как мы проглотили горячий, обжигающий компот и заторопились в путь, засунув невымытые миски в свои рюкзаки.
Мы пришли в большое село Сулость и в сквере, на площади между двумя новыми зданиями школы и клуба, увидели старика, задумчиво сидевшего на лавочке с газетой в руках.
— Э-э-э, вы не скажете нам, где тут живет один старичок, его зовут Трубкой, и он все знает? — спросил Миша.
— А я и есть тот самый Трубка, — нисколько не обидевшись, ответил старик и, вынув из кармана трубку действительно невиданных размеров, начал ее раскуривать.
Седые усы, седая голова, подстриженная бобриком, темное, обветренное лицо, изборожденное глубокими морщинами, и проницательные темные глаза — все говорило, что старик прожил долгую трудовую жизнь и наверняка многое знает.
Я начал рассказывать о березовых книгах, но решил пока умолчать о том, что знаю про обгорелую рукописную книгу на пергаменте со штампом купца Хлебникова, которая хранится у моего собеседника.
Трубка долго слушал меня, изредка покашливая и осторожно переспрашивая, потом спрятал трубку и встал.
— Пойдемте в пекарню.
— А что такое?
— Я вам покажу, где их видел.
— Кого их?
— Да березовые книги.
Вот так так! Мы даже забыли удивиться.
Трубка подвел нас к небольшому, в два окошка, домику из белого камня. Этому домику, по его словам, было триста лет. За долгие годы столько к нему прилепили разных пристроек — деревянных и кирпичных, — подлинная старина едва угадывалась. Здесь когда-то была барская контора, потом волостное правление, теперь устроили пекарню.