Оборудование, предоставленное Бугенвилями, поразило Лугового до глубины души. Электроника и лабораторные инструменты значительно превосходили все, что он видел в Советском Союзе. Все несколько сотен затребованных им приборов были установлены.
Не стали упущением и условия жизни и отдыха для его сотрудников. Всем предоставили личные спальни с отдельными ванными, а в конце коридора располагалась элегантная столовая, которую обслуживали превосходный повар-кореец и два официанта.
Обстановка, в том числе кухонные холодильники и печи, офисная мебель и комната контроля показателей — все было выполнено со вкусом, цвета согласованы, стены и ковры выдержаны в зеленых и синих тонах. Дизайн и исполнение каждой мелочи было такими же совершенными, как все в целом.
И все-таки это жилье, удовлетворяющее любые потребности, было роскошной тюрьмой. Людям Лугового не разрешалось ни входить, ни выходить. Двери лифта всегда были закрыты, а лифт лишен внешнего управления. Луговой обошел все помещения, но не нашел ни окон, ни выхода. А снаружи не пробивалось ни звука.
Дальнейшие исследования были прерваны прибытием его подопытных.
Накаченные успокоительными, они были в полусознании и не отдавали себе отчета, где находятся. Все четверо были подготовлены и помещены в небольшие закрытые контейнеры, которые назывались „коконами“. Мягкое нутро коконов не имеет швов, все углы закруглены, и глазу не на чем остановиться. Тусклое освещение создавалось отражением внешнего света и окрашивало все в коконах в однообразный серый цвет. Особым образом сконструированные стены отражали все звуки и электрические токи, которые могли вмешаться в деятельность мозга.
Луговой с двумя ассистентами сидел у консоли и на многочисленных цветных видеомониторах разглядывал лежащих в коконах людей. Большинство было в трансе. Но одного вывели почти на сознательный уровень, он был открыт для внушения и дезориентирован интеллектуально. Ему ввели миорелаксанты, успешно парализовав все движения тела. Голову закрывал пластиковый капюшон, прилегающий к черепу.
Луговому все еще трудно было представить себе, какая сила сосредоточена в его руках. Он внутренне дрожал, понимая, что начинает один из величайших экспериментов века. То, что он сделает в следующие несколько дней, может преобразить мир, как открытие атомной энергии.
— Доктор Луговой?
Размышления Лугового прервал незнакомый голос; Луговой удивленно повернулся и увидел коренастого мужчину со славянскими чертами и черными волосами, который словно вышел из стены.
— Кто вы такой? — спросил Луговой.
Незнакомец говорил очень тихо, словно не хотел, чтобы его подслушали.
— Меня зовут Суворов, Павел Суворов, секретарь посольства.
Луговой побледнел.
— Бог мой, вы из КГБ? Как вы сюда попали?
— Просто повезло, — саркастически ответил Суворов. — Я получил приказ наблюдать за вами с того дня, как вы оказались в Нью-Йорке. После вашего подозрительного визита в контору Бугенвилей я сам занялся наблюдением. Я был на пароме, когда вы встретились с людьми, привезшими вас сюда. В темноте мне нетрудно оказалось смешаться с вашими сотрудниками и вместе с ними совершить эту поездку. С приезда я оставался в своей комнате.
— Вы хоть представляете себе, во что сунули нос? — спросил Луговой, покраснев от гнева.
— Еще нет, — невозмутимо ответил Суворов. — Но мой долг узнать это.
— Операция проводится по приказу с самого верха. И не касается КГБ.
— Об этом судить мне…
— Вы будете пылью на сибирском морозе, — прошипел Луговой, — если вмешаетесь в мою работу.
Суворов сделал вид, что раздраженный тон Лугового его развеселил. На самом деле он начал понимать, что, возможно, вышел за рамки своих полномочий.
— Может, я смогу вам помочь.
— Каким образом?
— Вам могут понадобиться мои особые навыки.
— Мне не требуются услуги убийцы.
— Я думал скорее о побеге.
— У меня нет причин убегать.
Суворов все больше раздражался.
— Вы должны понять мою позицию.
Теперь ситуацией овладел Луговой.
— Меня занимают проблемы более серьезные, чем ваше бюрократическое вмешательство.
— Какие? — Луговой рукой обвел комнату. — Что здесь происходит?
Луговой долго, задумчиво смотрел на него, но потом уступил тщеславию.
— Исследование вмешательства в работу мозга.