Примерно двадцать минут спустя корреспонденты начали упаковывать оборудование и возвращаться в кондиционированный комфорт своих фургонов и трейлеров.
— Все, — провозгласил Митчелл. — Пленка кончилась. Если, конечно, не хочешь, чтобы я переписал.
— Да ладно. — Майо обмотал микрофон проводом и протянул Монтроузу. — Давайте уберемся из этого пекла и посмотрим, что у нас есть.
Они перебрались в прохладу трейлера. Митчелл достал из видеокамеры кассету, вставил в видеомагнитофон и перемотал.
Когда он готов был показывать запись, Майо подтащил стул и сел в двух футах от монитора.
— Что мы ищем? — спросил Монтроуз.
Майо не отрывался от изображения на экране.
— По-твоему, это вице-президент?
— Конечно, — ответил Митчелл. — А кто ж еще?
— Ты принимаешь то, что видишь, как само собой разумеющееся. Смотри внимательней.
Митчелл наклонился.
— Ковбойская шляпа закрывает глаза, но рот и подбородок похожи. Телосложение тоже. Мне кажется, это он.
— Ничего странного в манерах?
— Парень стоит руки в карманы, — непонимающе сказал Монтроуз. — Ну и что?
— Значит, ты не заметил ничего необычного? — настаивал Майо.
— Ничего, — сказал Митчелл.
— Ладно, ну его, — сказал Майо, когда Марголин повернулся и ушел в дом. — Теперь смотрите на президента.
— Если это не он, — ядовито заметил Монтроуз, — значит, у него есть брат-близнец.
Майо пропустил это замечание мимо ушей и наблюдал, как президент медленной, знакомой миллионам телезрителей походкой прошел к амбару. Он исчез в темном амбаре и две минуты спустя снова появился, на тракторе.
Майо неожиданно выпрямился.
— Останови запись! — крикнул он.
Удивленный, Митчелл нажал кнопку на магнитофоне, и изображение на экране застыло.
— Руки! — возбужденно сказал Майо. — Руки на руле.
— У него десять пальцев, — с кислым выражением проворчал Митчелл. — И что?
— У президента только обручальное кольцо. Посмотрите снова. Нет кольца на среднем пальце левой руки, но на указательном крупный камень. А на правом мизинце…
— Вижу, о чем ты, — перебил Монтроуз. — Плоский синий камень в серебряной оправе, вероятно, аметист.
— Разве президент не носит обычно часы „Таймекс“ с серебряным индейским браслетом с бирюзой? — заметил Митчелл, которого тоже захватило наблюдение.
— Думаю, ты прав, — сказал Майо.
— Детали нечеткие, но я бы сказал, что у него на запястье хронометр „ролекс“.
Майо ударил себя по колену.
— Вот оно! Известно, что президент никогда не носит и не надевает ничего иностранного производства.
— Подождите, — медленно сказал Монтроуз. — Это безумие. Мы говорим о президенте Соединенных Штатов так, будто он не настоящий.
— О, он из плоти и крови, тут все в порядке, — сказал Майо. — Просто тело на тракторе принадлежит кому-то другому.
— Если ты прав, у тебя в руках бомба, — сказал Монтроуз.
Энтузиазм Митчелла пошел на убыль.
— Можем отдыхать. Доказательства чертовски несущественные. Нельзя выйти в эфир, Керт, и заявить, что какой-то клоун изображает президента, если у тебя нет неопровержимых доказательств.
— Кому и знать, как не мне, — согласился Майо. — Но я не позволю этой истории выскользнуть у меня из рук.
— Значит, негласное расследование?
— Я верну свое корреспондентское удостоверение, если у меня не хватит духу разобраться в этом. — Он взглянул на часы. — Если выехать сейчас, в полдень буду в Вашингтоне.
Монтроуз сидел перед экраном. Лицо у него было как у ребенка, который поутру обнаружил, что его зуб по-прежнему лежит в стакане с водой.
— Вот интересно, — обиженно сказал он, — сколько раз наши президенты использовали двойников, чтобы дурачить публику.
Глава 41
Владимир Полевой оторвал голову от стола, когда в кабинет целеустремленно вошел Сергей Иванов, его первый заместитель и второе лицо в самой крупной в мире разведке.
— Ты выглядишь так, Сергей, словно тебе утром кочергой прижгли зад.
— Он сбежал, — коротко сообщил Иванов.
— О ком ты?
— Павел Суворов. Он сумел вырваться из тайной лаборатории Бугенвилей.
Полевой вспыхнул от гнева.
— Черт побери!
— Он позвонил в наше прикрытие — аукционный центр в Нью-Йорке — из телефона-автомата в Чарльстоне, Южная Каролина, и запросил инструкции.
Полевой встал и принялся сердито расхаживать по ковру.
— Почему он заодно не позвонил в ФБР и не попросил инструкций еще и у них? Или еще лучше — дал бы рекламу в „Ю-эс-эй тудей“.
— К счастью, его руководитель сразу отправил нам шифрованное донесение и сообщил об инциденте.
— По крайней мере хоть кто-то думает.
— Есть кое-что еще, — сказал Иванов. — Суворов захватил с собой сенатора Ларимера и конгрессмена Морана.
Полевой остановился и повернулся.
— Идиот! Он все поставил под угрозу!
— Винить нужно не его одного.
— Как ты пришел к такому заключению? — цинично спросил Полевой.
— Суворов — один из пяти наших лучших агентов в Соединенных Штатах. Он не дурак. Ему не сообщали о проекте Лугового, и логично предположить, что он его не понимает. Он, несомненно, отнесся к Луговому с большим подозрением и действовал соответственно…
— Иными словами, делал то, чему его научили.
— По моему мнению, да.
Полевой равнодушно пожал плечами.
— Если бы он просто сообщил нам о местонахождении лаборатории, наши люди могли бы нагрянуть туда и отобрать у Бугенвилей контроль над операцией „Гекльберри Финн“.
— А сейчас мадам Бугенвиль может так рассердиться, что прервет эксперимент.
— И потеряет миллиард долларов золотом? Сильно сомневаюсь. В ее алчных руках по-прежнему президент и вице-президент. Моран и Лаример для нее небольшая потеря.
— Для нас тоже, — сказал Иванов. — Бугенвили служили дымовой завесой на случай, если американцы раскроют проект „Гекльберри Финн“. Теперь, когда два похищенных конгрессмена в наших руках, это может считаться началом войны или по меньшей мере очень серьезным кризисом. Лучше было бы устранить Ларимера и Морана.
Полевой покачал головой.
— Пока нет. Их знания о внутреннем механизме военного истеблишмента Соединенных Штатов могут быть для нас очень ценными.
— Опасная игра.
— Нет — при условии, что мы будем осторожны и сразу избавимся от них, если и когда сеть натянется.
— Тогда наша первая задача — не отдать их в руки ФБР.
— У Суворова есть безопасное место, куда их можно спрятать?
— Неизвестно, — ответил Иванов. — Ему приказали только каждый час выходить на связь, пока не поступят указания из Москвы.
— Кто возглавляет наши подпольные операции в Нью-Йорке?
— Василий Кобылин.
— Сообщите ему о затруднениях Суворова, — сказал Полевой. — Конечно, без каких бы то ни было указаний на „Гекльберри Финна“. Прикажите ему спрятать Суворова и его пленников в безопасном месте, пока мы не спланируем их бегство с территории США.
— Организовать это будет нелегко. — Иванов пододвинул стул и сел. — Американцы ищут исчезнувшего главу своего государства под всеми камнями. За всеми аэродромами следят самым тщательным образом, а наши подводные лодки не могут подойти на пятьсот миль к их границам, не задев подводную сигнализацию.
— У нас всегда остается Куба.
Иванов, казалось, сомневался.
— Флот и береговая охрана США слишком старательно следят за торговлей наркотиками. Не советую плыть на корабле в ту сторону.
Полевой смотрел в окно своего кабинета, выходящее на площадь Дзержинского. Утреннее солнце тщетно пыталось сделать ярче тусклые городские здания. Полевой Улыбнулся.
— Мы можем безопасно доставить их в Майами?
— Во Флориду?
— Да.
Иванов смотрел в пространство.