На самой же поверхности дела тоже шли не очень хорошо: в результате необъяснимого пока феномена за борт упал еще один член экспедиции, которого, как и Гришу не смогли найти. Судно оказалось накрыто трехметровой волной со всех сторон и на пару мгновений погрузилось наполовину в океан почти полностью, однако сохранило плавучесть, хоть и черпнуло забортной воды открытыми дверьми и люками – никто ведь не ожидал такого, погода стояла тихая и безветренная. Судя по всему, как потом решил консилиум ученых, кораблику сильно не повезло, и он оказался прямо на пути поднимающегося со дна огромного пузыря метана, который лопнул прямо под ним, достигнув поверхности. Повезло, что пузырь оказался не таким большим, чтобы накрыть весь корабль, в противном случае, судьба экспедиции наверняка пополнила бы список трагических загадок Бермудского треугольника. Вдобавок к пропаже двух членов экипажа заглох двигатель, который удалось запустить лишь через три часа. Пропавших людей искали до темноты, но так и не нашли – к тому времени всплыл батискаф и его долго и нудно вытягивали на палубу, ведь пропавший матрос Григорий не успел к своему падению починить блок. В общем, в Гамильтон корабль приплыл в трауре и с печальными новостями…
А между тем, один из пропавших без вести людей остался в живых и сейчас медленно и болезненно приходил в себя в незнакомом месте. Жутко болело тело: левая нога выше колена, куда очевидно пришелся первый удар, и голова – куда пришелся второй, «финальный» контакт с непонятным твердым предметом. Первое, что осознал наш герой, это то, что он по-прежнему посреди океана: шум волны, бьющей в борт корабля спутать он не мог ни с чем, а кроме того запах – он был резким, но в тоже время таким привычно соленым, который въедается в моряка буквально во все, от одежды до мозга.
– Хм, странно, но это точно не мой научный кораблик – подумал Григорий, когда смог присесть – в голове снова усилились неприятные ощущения, заставив его охнуть от боли. Это, по-моему, вообще не корабль, а какая-то подводная лодка,… эй, люди, есть тут кто?
Гриша попробовал закричать, но сорвался – его крики оборвались, так как звуки собственного голоса отдавались в голове во стократ сильнее. Вокруг, насколько он мог разглядеть, наблюдался вполне привычного вида океан, возможно море, только более светлое, что ли, по сравнению с земным. Волнение почти отсутствовало – оценил не более чем в два балла, тепло, если не сказать жарко – на солнце посмотреть не смог, глаза слепило в момент. Комбинезон еще оставался мокрым, как и мокрые ботинки, из чего парень сделал вывод, что без сознания он пробыл совсем недолго. С трудом встал и оценил свое местоположение: на данный момент он стоял возле сложенной на палубе длинной конструкции, которую отнес к подъемному крану. О последнем намекал мощный крюк с блокирующим устройством на нем, канат, уходивший внутрь круглой длинной штуковины, разделенной на секции покороче. Там же обнаружил привычные ступеньки, наваренные прямо на эту трубу, а кроме того, заметил такую же копию этого сооружения на противоположном борту, но развернутую крюком на 180 градусов относительно первой.
Вдоль борта шли натянутые леерные ограждения высотой ему по пояс – прихрамывая на больную ногу, доковылял до борта и перегнулся, чтобы посмотреть вниз. Палуба находилась на высоте всего полтора метра от поверхности воды, что совершенно не вязалось у него с обычным надводным кораблем – такой низкий борт зальет первый же слабенький шторм, к тому же фальшборта он не наблюдал в упор – точно подлодка. Ширину судна оценил метров в десять- двенадцать, что было примерно на треть больше ширины того научного суденышка, откуда упал недавно. Заодно оценил и сам океан, или море – тут он путался в классификации за неимением ориентиров – жизнь за бортом кипела в буквальном смысле слова. Прозрачная до одурения вода давала ему отличную возможность разглядеть местных обитателей глубин.
– Если бы не окружающая ситуация, я бы сказал, что нахожусь посреди огромного аквариума – жизнь просто бьет ключом – пробормотал наш герой, наблюдая, как буквально в паре метров от него одни рыбы ели других, как будто месяц не питались!