— А сейчас что изменилось? Хотя дай-ка сам угадаю. — Я выгибаю бровь и прищуриваюсь. — Белов нашел тебе замену, и ты решила попробовать вернуться ко мне?
— О-о, — запрокинув голову, хохочет она на всю кухню. — Во-первых, не он меня бросил, а я его, а во-вторых…
Она устремляет на меня взгляд, медленно ведет кончиком большого пальца по безымянному.
— Ты уже почти окольцован, Черкасов. И, наверное, безумно любишь свою невесту? — Она вопросительно выгибает бровь, закусывает губу.
— И это, кстати, твоя единственная умная мысль за весь наш разговор, — отвечаю я и дважды хлопаю по столешнице ладонью.
— Твое время вышло. Вызывай такси.
— Значит, все-таки не простишь? — спустя паузу произносит она. — Жаль. А я так надеялась, что мы сможем остаться друзьями, — вздыхает Лиза и наглядно поправляет черные чулки. — Принеси мою сумочку, пожалуйста. Там телефон.
Я иду в коридор, беру с банкетки ее замшевую сумку, и по пути обратно слышу, как на кухне что-то гремит.
Застыв на пороге, наблюдаю картину: Лиза разливает по чашкам чай, затем ставит их на барную стойку, расстегивает две верхние пуговицы на белой шелковистой блузке и машет рукой у лица.
— Жарковато стало, — говорит она до боли знакомым низким голосом, наклоняет на бок голову, и, глядя на меня, ведет пальцем по декольте. — Впрочем, в этом доме всегда было жарко, не так ли? Особенно в спальне.
Я кидаю на барную стойку ее сумку.
— Вызывай такси! — велю я.
Пару лет назад я бы занялся с ней любовью прямо на барной стойке сразу после того, как она расстегнула пуговицы. Но это безумство давно иссякло. Я вырывал ее из сердца и из своей жизни. Так что зря она надеется, что на меня подействуют ее ахи-вздохи.
Красовская цокает языком и достает из сумки мобильник.
— Раз у нас не складывается душевный диалог, то мне и правда стоит уехать, Ї со вздохом роняет она. Ї Но пока ждем машину, давай хоть чокнемся чаем за твою предстоящую свадьбу, м?
Алена
Регина была права. Зря я поперлась на дачу ночью. Трасса — хоть глаз выколи, ничего не видно, а дворники едва справляются со снегом. Стрелка спидометра все время держится на отметке «40», и вместо обычных сорока минут я еду до дачи полтора часа.
Слава богу, я почти уже на месте.
Слышу по радио любимую песню, прибавляю громкость и, тихонько подпевая, поворачиваю в коттеджный поселок.
Уже издалека вижу, что в окнах нашего дома нет света.
— Фух, — выдыхаю я. — Слава богу, друзья Олега уже уехали. А то свалилась бы им на голову в разгар мальчишника, вот было бы весело, — тихонько смеюсь я и, подъезжая к воротам, нажимаю на кнопку брелока.
Кованые ворота едут в стороны, и я въезжаю во двор, сминая под колесами хрустящий снег. Паркуюсь рядом с черным «мерсом» Олега.
Быстренько бегу к дому, прикрывая сумочкой голову. Захожу в коридор, включаю свет и стряхиваю с пальто и сумки снежинки.
Мой взгляд падает на мужские ботинки, точно не принадлежащие моему Олегу.
Снимая сапоги, изумленно вытягиваю лицо.
«Блин, значит, еще не все разошлись».
Но тем не менее в доме почему-то подозрительно тихо.
Я на цыпочках крадусь в гостиную и замираю, видя в кресле большую фигуру. Включаю на телефоне фонарик, подхожу ближе.
— Казаринов, — глубоко вздыхаю я. — Ну, конечно, кто же еще…
Зажимаю нос от запаха перегара, крадучись выхожу из комнаты, тихонько закрываю дверь и проскальзываю в ванную комнату на первом этаже.
Умываю лицо, снимаю с хвоста резинку и кайфую от приятных ощущений в голове. Запускаю пальцы в свежевыкрашенные светлые волосы, по привычке навожу на голове пышноту.
«Ну и что, что пора спать, — улыбаюсь я. — С таким мужчиной, как мой Олег, красивой нужно быть двадцать четыре часа в сутки».
Переодевшись в шелковый халатик, я выхожу из ванной, иду к лестнице и, проходя мимо кухни, резко останавливаюсь.
Хмуря брови, всматриваюсь в темноту и не понимаю, что за меховая накидка лежит на диване.
«Олег купил новый плед?» — почему-то приходит в голову.
Ведомая любопытством, иду к обнаруженной находке, включаю в кухне свет и в следующую секунду мое сердце делает сальто. Чувствую, как учащается пульс, тело прошибает мелкая дрожь.