Брог — тяж. Вполне соответствует своему имени*, насколько это возможно для эльфа.
*bróg — медведь (синдарин)
Хал может договариваться с животными. Может быть, не так офигенно, как Андле, но тоже весьма.
И единственная девушка в отряде — Женька. Эльфийское имя у неё тоже есть. Йольф*. Потому что волосы у нашей эльфочки светились огненными всполохами.
*iolf — факел (синдарин)
Тир долго не хотел её брать, но скажу сразу, если уж Женька решила меня защищать — у Тиредора не оставалось против этого никаких шансов. Потому что Женька внушает людям безусловное доверие. Я даже не вполне понимаю, дар это или людям просто дано видеть, что Женька — человек хороший? К тому же у неё были замечательные козыри: мастерская стрельба из лука, виртуозное владение магией огня и главное — Женька была ходячим полиграфом, то есть она автоматически определяла, врёт человек или говорит правду. При этом ей даже настраиваться не надо было, эта фишка у неё функционировала постоянно, в неотключаемом режиме. Тир подумал… и согласился. Подозреваю, что имея в виду в первую очередь меня, чтоб я опять от них никуда без палева не свалила.
Спустя время я заметила, что моя охрана из разрозненных боевых единиц трансформировалась в единое семейное предприятие по сбережению кельды (меня) от всяких зол. Не знаю, как уж они решали вопросы межрасового взаимодействия и прочего, но теперь это совершенно очевидно был мини-клан с одной на всех супругой. Что удивительно, они стали чувствовать друг друга лучше. И поскольку на боеспособности это сказалось только положительно, я не стала задавать никаких дурацких вопросов.
Вот такая у меня составилась команда.
И я. Я целитель. Очень хороший целитель, это я без дураков говорю. Ещё я читаю души и до некоторой степени предчувствую опасность.
И вот мы все топаем по тропинке между дубами. Где-то. И наступает ночь.
ГДЕ-ТО
Спустя минут десять тропинка пошла вниз, и вскоре лес закончился. Дальше шло поле, убранное и вспаханное, за которым можно было разглядеть городскую стену с темнеющими внутри постройками. Кое-где ещё горели огоньки, но их становилось всё меньше.
Мы стояли на пригорке и смотрели на наполняющиеся темнотой стены.
— Ну что, совершим первое безумство? — предложил Глирдан, сдвинув шапку на затылок.
— Предлагаешь ломиться по темноте в закрытые ворота, доказывая, что мы мирные путники, а потом пытаться найти в сонном городе ночлег? — рассудительно уточнил Коле.
— Какой ещё там ночлег, — скептически высказался Сер, — вдруг клоповники сплошные?
Мои телохраны от обсуждения воздержались. Им по большому счёту было всё равно, где пасти мою тушку.
— Так что? — аккуратно спросил Абрам. — На базу вернёмся?
На геологической базе тоже ночевать не хотелось — смысл был тогда переться в поход?
— Так! Эту идею мы отметаем как неорганизованную! — решила я. — Такой хороший лес. Надеюсь, в нём водятся какие-нибудь лютые тираннозавры, которые придут и развлекут нас.
Женька фыркнула и объявила, что она сегодня варит.
Парни нашли неподалёку хорошую полянку — вроде и на самом краю леса, но прикрытую со стороны города кустарником, — притащили с базы палатки (три штуки: средняя для нас, девочек, чтобы я без присмотра, понимаете, ни на минуту не оставалась), коврики-шмоврики, спальники и прочее добро, раскочегарили костёр, и Женька занялась как бы поздним ужином (который по ощущениям беловоронского времени едва тянул на ранний обед).
Глирдан приволок из леса сухую лесину, счёл свой вклад в благоустройство лагеря выполненным и уселся с гитаркой, наигрывая что-то грустное. Я прислушалась. Ой, какая древность! Ундрвудовская «Чего ты ждёшь». И слова-то… «мы заживём с тобой, как раны, забудем этот бред…» И вот эти едва слышные скрипки…
Снова ужасно захотелось зареветь. Хотела уж крикнуть ему, чтоб сменил пластинку, но меня опередили.
— Дан! Давай чё-нить пободрее, а то на такую тоску и впрямь все волки сползутся.
— Ага, и будут нам подвывать!
Бард переключился на что-то более весёлое, через некоторое время ему уже подпевали, вечер определённо переставал быть кислым, и тут Клим негромко свистнул откуда-то сверху и сказал: