В итоге нас пригласили в сад. В специальный внутренний сад дворца, где широкое кольцо моей личной охраны ни у кого не вызвало внутренних противоречий.
У фонтана сидела полноватая женщина в очень закрытом (и о-о-очень дорогом) шёлковом платье, наблюдала за рыбками, играющими в воде. Увидела меня, поднялась навстречу, улыбаясь. Спросила едва слышно:
— Вы не узнаёте меня?
Рисунок внутреннего поля читался плохо — из-за защитного амулета, конечно же. Что-то было в её лице смутно знакомое, но я никак не могла вспомнить…
— Сожалею, но — нет.
— Я вам так благодарна. Вы изменили всю мою жизнь…
И тут я узнала!..
— Татьяна⁈
— Да… — она обрадованно закивала.
— Боже мой, голос так и не вернулся⁈ Неужели ни одного целителя за все эти годы?.. Конечно, я тогда очень сердита была, но чтоб вот так, сотню лет… Давайте, я сейчас поправлю. Снимите амулет, чтоб быстрее…
— Нет! Нет! Что вы! — испуганным шёпотом засипела она. — Не надо! Я ведь из-за этого только и жива…
Татьяна Филипповна была лишена голоса лично мной — не совсем, а именно вот так, чтобы едва сипеть могла — в далёком пятом году от открытия порталов Новой Земли. И буквально день спустя — продана цыганами бродячим работорговцам за два рулона натурального китайского шёлка. Между прочим, довольно дорого. Хотя, в ту пору она выглядела килограмм на пятьдесят монументальнее, да-а-а… Должно быть, ушлые бродяги рассмотрели в этой женщине какой-то внушающий энтузиазм потенциал.
Так или иначе, найти мы её тогда не смогли. Всё, что смог увидеть Кадарчан — женщина была жива, прочее же оказалось скрыто от нас.
Караван работорговцев ехал, подчиняясь собственной неизвестной логике. Между посёлками и сейчас-то могут лежать километры совершенно диких, необжитых мест, а уж тогда…
Спустя пару дней начался возрастной откат, который шёл вдвойне тяжело — возможно, оттого, что внутренне она отчаянно сопротивлялась. Не потому что не хотела стать моложе, а… из привычной вредности, что ли? Сколько дней (или недель?) она пролежала в горячке, Татьяна не знала.
Пришла в себя — сверху небо, под спиной соломенная циновка, вокруг деревянная клетка. Есть хотелось страшно. И ещё сильнее — пить.
— А эта? — хрипловато спросил кто-то, говорящий с сильнейшим среднеазиатским акцентом.
Она каким-то шестым чувством поняла — речь о ней.
— Эта больная. Третью неделю не оклемается никак. Боюсь, как бы не сдохла.
Эти слова вызвали волну возмущения, Татьяна резко подскочила… ой нет, приподнялась, опираясь на трясущиеся руки и тоненько просипела:
— Да что вы себе позволяете? Вы знаете, кто я? Я требую связаться с моим руководством! И принесите воды!
К счастью, работорговцы увидели шанс вернуть вложенные денежки и бить её не стали — это до неё потом, постепенно, дошло.
Второй удачей было то, что господин Каримов (а заинтересованным покупателем был именно он), услыхав её тираду, страшно развеселился:
— Вэй, смешная! Эту хочу! Беру!
Татьяна надулась. Спорить больше сил не было, и в горле пересохло. Да и хватка у нового хозяина оказалась железная, поспоришь тут.
Знала бы она, что все предыдущие наложницы господина Каримова закончили свою жизнь одинаково… Пунктик у него был касательно женщин. Поначалу всё было неплохо. Можно сказать, он даже баловал своих пассий. Но как только женщина расслаблялась и переставала бояться, она начинала его раздражать. Рано или поздно это заканчивалось одинаково: Темиру Каримову требовалась новая женщина. Личное кладбище отставных наложниц у него на тот момент было уже как у Синей Бороды.
Прямо какой-то зацикленный комплекс.
А вот с Татьяной он внезапно дал сбой. Вот этот её сиплый голосок неожиданно сработал как защитный клапан парового котла. Каждый раз услышав её речь, хозяин смеялся и приходил в самое благожелательное расположение духа. А когда Татьяна родила ему первого сына — и вовсе перевёл её из наложницы в статус жены. Так что исцеления категорически не требовалось.
И внутри этой странной пары была любовь и своеобразная гармония.
А-а-а-а-бал-деть…
ЗАКРУГЛЯЕМСЯ
Сеанс просмотра мультиков тем временем закончился, и Сулейман Великолепный вместе с детьми и свитой высыпали в сад.
— Ну что, пора и честь знать, — поднялась я. — Где там наш дедуля?
Господин Каримов слегка шевельнул пальцами, и из-за спин султанского семейства вышел человек с большой золочёной птичьей клеткой в руках. Такой высокой, круглой в основании. Странно, я почему-то ожидала увидеть что-то по формам больше похожее на параллелепипед.