Выбрать главу

«Самое подходящее для типографии место, — прикинул Семен, осматривая Пятихатки. — Только согласится ли Василий?.. Не испугается ли Настя? Да и мне самому неплохо бы здесь поселиться».

В тот день к Трубниковым прибежал заплаканный Витька: повесили его отца, тестя Михаила Полякова. На груди прицепили фанеру с надписью: «Взрыватель моста. Это ждет каждого партизана».

Шестидесятилетний старик служил сторожем на железнодорожном переезде. Взяли его прямо с работы.

Надежда Илларионовна тяжело вздохнула:

— Господи, погляди, что творят ироды на земле. Если ты есть, порази не гневом, а огнем этих окаянных фашистов…

Вечером Ирина заметила на кухне икону. Надежда Илларионовна не верила в бога, в церковь не ходила. Кивнув на угол, спросила:

— Мама, зачем это?

— Доченька, икона хлеба не просит. Нехай. Может, там, — указала пальцем на потолок, — и есть что, может, услышит материнское проклятье…

Ирина грустно улыбнулась.

— Черепичная крыша там, мама, — тихо сказала она.

Надежда Илларионовна неопределенно махнула рукой.

НОЧЬ В РАЗВАЛИНАХ

Сашко просто бредил подземельем контрабандистов. С верным дружком Витькой не раз облазил развалины санатория, но ничего не обнаружил. Не встречали они и самой цыганки ни на базаре, ни на улице. Ежик решил, что она куда-нибудь уехала, но сестра вдруг сообщила, что цыганку на днях видели в казино: песнями допоздна забавляла господ офицеров.

Ирина опять попросила брата последить за цыганкой: что делает, куда ходит, с кем встречается. Сашко активизировал свои действия. Однажды он спросил у матери разрешения переночевать у друга, а Витька, в свою очередь, заявил дома, что заночует у Трубниковых.

Такое отчаянное решение возникло у них не сразу и не без основательных причин. Дело в том, что в тот день Сашко снова встретил цыганку и не просто встретил, а даже говорил с ней. Правда, этот разговор нельзя было назвать приятным, даже наоборот…

Отважившись еще раз осмотреть лестничную площадку разрушенного санатория и, наконец, найти, вход в его таинственные подвалы, Сашко обследовал каждый камень, каждую трещину в стене, но, как и раньше, ничего не нашел. Усталый, раздосадованный, присел, соображая, что бы такое еще предпринять. Сколько прошло времени — не помнит. В плечо его угодил ком штукатурки. Задрал голову — обомлел: на подоконнике стояла цыганка, в модной шляпке, в новом зеленом пальто.

— Опять ты!

Мальчик быстро нашелся:

— Тетенька, я за досками… мама послала: печку нечем топить.

— Врешь! На базаре — тоже доски?.. А в парке?.. И здесь ты уже не первый раз… Если попадешься, пожалуюсь офицеру, он найдет для тебя подходящее местечко… — И, по-кошачьи мягко спрыгнув на землю, прошла мимо смущенного Сашко.

Если по-честному, он вовсе не испугался, сделал лишь вид. А когда она отошла подальше, даже огрызнулся:

— Это для тебя и для твоего офицера скоро найдется подходящее местечко! — И побежал домой.

Тогда-то он и решил… Едва стемнело, Сашко и Витька кружным путем выбрались на центральную улицу и притаились в парадном, напротив ярко освещенного подъезда казино.

Сначала сидеть была скучно, ребята маялись, не зная, чем бы занять себя. Но вот к казино стали подходить офицеры, подъезжать машины… Изредка мелькали женские фигуры.

— Смотри, смотри, четвертая, пятая… Вот предательницы, — возмущался Ежик.

Подъехал «ганомак». Из него выскочили двое мужчин в штатском и две девушки. Машина отъехала, одна из девушек обернулась, что-то крикнула шоферу и, подхватив под руку мужчин, пошла в казино.

Ежик так и вцепился в плечо друга:

— Глянь, это же Клавка! Ну да — она… Вот гадина!

Мальчишки долго молчали. То, что они увидели, их поразило. Ну, ходят там всякие, незнакомые, цыганка и такие, как она. Но эту-то они хорошо знали… Как же это? Как она могла?..

Подавленные, они почти не разговаривали. Двери казино открывались и закрывались. Оттуда доносились музыка, отрывки песен, звон посуды.

Им захотелось есть. В надежде раздобыть что-нибудь опять сунулись к швейцару Тимофею. Сердобольный старик толкнул их за занавеску, дал по тарелке каши.

Вечером ресторан выглядел празднично. Столики почти все были заняты. Гремел оркестр, кружились пары.