В это время Николай Лунин втащил труп шофера, бросил к ногам гауптштурмфюрера.
— Сам на смерть напросился, — сказал он, — орать вздумал. — И обратился к Рейнхельту: — Надеюсь, господин гауптштурмфюрер окажется более благоразумным, не последует за своим водителем? — Повернувшись к Метелину, добавил: — Докладываю: автомобиль укрыт в развалинах.
— Меня не запугаете, не из робких! — глуша дрожь в голосе, проговорил Рейнхельт. — За нахальство дорого заплатите: я уничтожу вас. Но если добровольно сложите оружие, я сохраню вам жизнь.
— Подумайте лучше о своей жизни, — напомнил Костя Трубников.
— Подожди, — Метелин остановил Трубникова. — У нас к вам деловое предложение. Вы держите в овощном подвале заложников.
— Да, — ответил Рейнхельт, — они будут расстреляны.
— Но они не виновны. Док взорвали мы: я и вот он, — Метелин указал на Трубникова.
— Я освобожу арестованных, если их место займете вы.
— Мы решили повременить, — проговорил Костя. — Не все сделали: вы еще топчете нашу землю. Причина, как видите, весьма уважительная.
Метелин добавил:
— Так вот, за вашу жизнь мы требуем немного: немедленно освободите заложников или… Сами понимаете: нам терять нечего.
Рейнхельт долго раздумывал.
— Хорошо, — согласился он. — У меня нет выбора. Ваша взяла.
— С умным человеком приятно иметь дело, — польстил ему Семен. — Для верности сделку нашу скрепим документом, — и подсунул дощечку, лист бумаги, ручку. — Пишите точно, что продиктую. Итак, начали: «Я, гауптштурмфюрер Энно Рейнхельт, настоящим подтверждаю, что при личной встрече с комсомольцами-партизанами пришел с ними к обоюдовыгодному соглашению:
1. Я, Энно Рейнхельт, обязуюсь сегодня же ночью освободить невинных заложников и впредь их не преследовать, за что комсомольцы-подпольщики даруют мне жизнь».
Рейнхельт вскочил:
— Вы с ума сошли? Не буду, ни за что не буду такое писать!
Лунин схватил его за шиворот, насильно усадил на ящик, приставил пистолет к груди:
— Полегче на поворотах. А то у меня быстро загремишь в тартарары.
Трубников для подтверждения слов друга довольно чувствительно ткнул пленника в бок:
— Или пишите, что вам велят, или… Ну!
Гауптштурмфюрер медленно принялся писать то, что диктовал Метелин: «2. Мы, комсомольцы-подпольщики, через плененного нами гауптштурмфюрера заявляем Гитлеру и другим фашистским палачам: или уходите с нашей земли, или мы зароем всех вас здесь в могилу. Так и знайте!»
Рейнхельт поколебался, подумал и, приняв, видимо, какое-то решение, написал и это без сопротивления.
— А теперь, — обратился к нему Метелин, — распишитесь, укажите свое воинское звание и занимаемую должность.
Вот этого Рейнхельт не ожидал: подписать самому себе смертный приговор — никогда! Он бросился к выходу, попытался поднять тревогу. Костя стремительно перехватил его и крепко стукнул о кирпичную стенку. Гауптштурмфюрер застонал и опустился на цементный пол.
— Меня нельзя бить, я — офицер.
Эти слова прозвучали так нелепо, что ребята от души рассмеялись.
Рейнхельта подняли, снова усадили на ящик. Трубников властно встряхнул его за шиворот:
— Ну, живо!
К Рейнхельту подступили крепкие, вооруженные, зло дышащие парни. Ему ничего не оставалось делать, как повиноваться грубой физической силе: он расписался.
Метелин сел с ним рядом, проговорил:
— Успокойтесь, господин гауптштурмфюрер. Со своей стороны, и мы берем обязательства, вот они, читайте…
Каллиграфическим почерком вывел: «3. Мы, группа приазовских партизан, подтверждаем, что Энно Рейнхельт, попав к нам в плен, наложил в штаны и, спасая свою собственную шкуру, обязался освободить ни в чем не повинных людей, взятых в качестве заложников. Если он нас обманет, то сегодня ночью получит пулю в лоб, а этот документ, им подписанный, мы перешлем для сведения Гиммлеру».
— Прочитали? — спросил Метелин. — Надеюсь, догадываетесь, что Гиммлер не оставит без внимания столь важный документ. Знайте, что и ваша жизнь и благополучие вашей семьи находятся в наших руках. Кроме того, этот документ мы размножим, напечатаем отдельной листовкой, распространим среди ваших друзей, среди всех немцев. Пусть узнают, какой вы трус. От подписи вы теперь не откажетесь. Подпись подлинная.
— Да, я в ловушке.
— Мы обещаем уничтожить договор, как только заложники окажутся на свободе.
— А где гарантия?
— Хватит торговаться, Рейнхельт! — прикрикнул Метелин. — Машину водите?
— Да.
— Тем лучше. Шофер, как видите, по собственной глупости оказался непригодным к дальнейшей службе. Итак, возвращайтесь к овощехранилищу и немедленно выпустите арестованных.