Выслушав условную фразу, хозяин явочной квартиры никак не реагировал: вымыл руки, безучастно присел к столу. А он, как предупредили Юрия, сразу же должен был ответить так: «Давненько она не баловала меня своей стряпней». Но старик молчал. Как же быть? «Он предатель, конечно, он! — лихорадочно соображал Маслов. — Иначе почему не отзывается на пароль?»
Молчание сторожа подозрительно затянулось, что вконец озадачило Юрия. Он пошел на крайность: произнес вторую часть пароля:
— Еще вам кланяется сват Никифор и желает долгой жизни.
Теперь дед Макар улыбнулся:
— Давненько она не баловала меня своей стряпней.
У Юрия отлегло на душе. Старик опять замкнулся, взял в руки метлу, направился к выходу, строго предупредил:
— Тебе не следует здесь оставаться, патруль ко мне частенько наведывается. Через два часа сменюсь, жди у векового дуба, что у развилки дорог. Знаешь?
— Видел.
— А теперь уходи.
С тяжелой душой покидал Юрий сторожку. Поспешность, с которой Макар его выпроводил, не сулила приятного. А что поделаешь? Утешил себя поговоркой отца: лиса знает много, но тот, кто ее ловит, знает больше.
Забрался на конусообразную гору, спрятался среди кустарников. Отсюда хорошо просматривалось все, что происходило на переезде. Напротив будки, на пригорке, стоял деревянный дом, в котором живут сторожа. В ста метрах левее, почти у самого тоннеля, помещалась казарма, в ней квартировала команда охраны железнодорожного пути.
Юрий гадал, как поступит дед Макар? Бросится к немецкому начальству, чтобы сообщить о появлении связного от партизан, или подождет, пока сдаст смену.
Время от времени старик открывал шлагбаум, пропускал груженные соломой или сеном арбы, легковые и крытые брезентом автомашины. Ни к одной из них он не подходил, ни с кем не заговаривал.
Вот к сторожке проследовал сменщик с авоськой в руках. Что же предпримет дед Макар: кинется к казармам или к развилке дорог? Макар избрал путь к вековому дубу. Юрий поспешил опередить старика. «А зачем ему, опытному провокатору, прибегать к немедленной помощи немцев? — прикидывал Маслов. — Ведь о том, что он Шмель, по его убеждению, никто из наших не догадывается. Сейчас ему нужен не я, а то, с чем я к нему пришел».
Очутившись у дуба раньше, Юрий растянулся в тени, сделал вид, что находится здесь давно, успел даже вздремнуть. Макар толкнул Маслова, и тот приподнялся. Сторож тяжело вздохнул, опустился рядом на землю.
Вокруг развесистого дуба, кроме травы, ничего не росло: густая его крона не пропускала лучей солнца. Ковыряя в зубах сорванной былинкой, Юрий прикидывал, как бы сейчас поступил на его месте Метелин или Максим Максимович. Ничего лучшего не придумал, как в упор спросить:
— Как поживаете, господин Шмель?
Дед Макар удивился:
— Шмель? Почему? Что это такое?
— Я ищу человека по кличке Шмель.
— При чем тут я? Путаешь, парень! И схватил суковатую палку. — Катись отседова да побыстрее. Тоже — нашел господина.
Насупив косматые брови, дед Макар приподнялся на колени, напружинился, готовый вступить в рукопашную.
Маслову не хотелось верить, что попал впросак. «Никчемный я следователь, — выругал себя. — Дуролом, возомнивший себя психологом».
Прибег к маневру:
— Мне поручено передать штабу партизанского отряда важное задание. Как его найти?
Старик отчужденно ответил:
— Пошел вон. Я ни с каким отрядом не связан. Я человек старый, политикой не интересуюсь.
Опираясь на палку, дед тяжело приподнялся, не оглядываясь на Юрия, зашагал к переезду. Юрий догнал его в густом ельнике.
— Простите, дядя Макар, — взмолился Маслов. — Я от Максима Максимовича, он велел низко кланяться вам.
Старик остановился:
— От какого Максима Максимовича?
— Того, что живет в Приазовске. Вы с ним вместе в гражданскую воевали.
Косматые брови сторожа зашевелились:
— А поумнее посланца Максим Максимович не мог выбрать?
«Ого, дед с колючками», — отметил Маслов.
— Я из лучших, — рассмеялся Юрий.
— Не завидую ему, если ты у него — из лучших.
У Юрия улеглось сомнение.
— Штаб партизанского отряда арестован, — переходя на серьезный тон, сообщил он.
— Впервые слышу.
— Выдал его предатель по кличке Шмель.
— И ты обо мне такое? Неверием ты оскорбил меня, сынок.
— Извините, сами понимаете.
— Забудем о том. Плохую весть принес, сынок. А кому они доверились?