Вспыхнул каганец. Перед Метелиным, широко улыбаясь, стоял рослый человек в ватной фуфайке, в высоких рыбацких сапогах. Семен узнал Владимира Владимировича Сидорова — первого секретаря Приазовского горкома партии, благословившего его на трудный путь подпольщика.
Владимир Владимирович заметно осунулся, глаза ввалились, лицо густо покрыла колючая щетина. Весь он подобрался, исчезла былая полнота, присущая малоподвижным людям.
— Вы? Здесь?! — удивился Семен.
Владимир Владимирович от души рассмеялся:
— А ты думал — в Ташкенте, в теплом кабинете?
Метелин и Сидоров еще долго сидели за столом, вспоминали Приазовск. Владимир Владимирович расспрашивал о Максиме Максимовиче, о каждом подпольщике.
Метелину сдавалось, что он снова находится на бюро горкома партии, как это бывало в мирное время. Перед ним были те же добрые, спокойные и вместе с тем требовательные глаза Сидорова. Может, потому по-будничному просто он докладывал о действиях боевых групп металлургического, кожевенного, комбайнового, метизного заводов, о борьбе подпольщиков в порту, на железнодорожном узле, об издании листовок, о цыганке и Сергее Владимировиче, похороненном в парке санатория.
— Как провалились Трубниковы? — поинтересовался Сидоров. — Чья здесь вина?
— Скорее всего — случайность, — ответил Метелин. — Конечно, Василий был выпивши, потерял над собой контроль. Да и самогон не надо было брать в дорогу.
— Пьянство в нашем деле — злейший враг, — сурово нахмурив брови, проговорил Сидоров. — Случайности должны быть исключены: мы кровью за них платим.
Склонив к столу крупную седую голову, Сидоров задумался.
— Как Ежик? — спросил Метелин.
Лицо Владимира Владимировича озарила теплая улыбка:
— Отличный парень, в отряде разведчиком стал. Шефство над ним взяла Настя, твоя бывшая квартирная хозяйка. Она у нас за повара, а Ежику — вместо матери.
Затем Сидоров заговорил о последних событиях в отряде, что так интересовало Метелина.
Семен, слушая, не сводил глаз с бледного, утомленного лица Владимира Владимировича. Работая на заводе, в комсомоле, он привык безотчетно доверять этому человеку, во всем следовать его советам. Вот и сейчас он испытывал облегчение, словно Владимир Владимирович принял на свои плечи часть забот, тяготивших Метелина.
Но вдруг Сидоров обескуражил Метелина неожиданным предложением:
— Есть мнение отозвать тебя из Приазовска. Навоевался вволюшку. Фрицам добрую память о себе оставил. И замену воспитал верную — Полякова, Маслова. Есть кому возглавлять подпольный комитет комсомола.
«Ага, вот почему Максим Максимович именно меня направил сюда», — подумал Семен и в упор спросил:
— Вы боитесь моего провала?
— Просто в партизанском отряде для тебя есть важное дело: будешь осуществлять связь со всеми подпольными группами и комитетами районов и городов. Опыт у тебя накоплен, сноровка имеется.
— Так зачем тогда меня отзываете, если у меня опыт?
— Тебе нужно отдохнуть.
— Владимир Владимирович, вам ли это предлагать! О каком отдыхе сейчас может идти речь! — воскликнул Метелин. — Нет, нет, вы не хотите со мной говорить начистоту. Я догадываюсь, почему вы меня отзываете: думаете, что после ареста Трубниковых перестану быть осмотрительным, наделаю глупостей. Так?
— Нет же! — с досадой возразил Сидоров. — Как ты не поймешь, что над тобой, сильнее чем над кем-нибудь из нас, нависла суровая опасность.
— Почему именно надо мной? — недоумевал Метелин. — А Ружу немцы пощадят? Полякова, Маслова, всем другим нашим подпольщикам разве не угрожает такая же, как и мне, опасность?
— Да, конечно, опасность угрожает им, — согласился Сидоров, — но ты у врагов в фокусе. Они тебя ищут. Из всех подпольщиков ты им в первую очередь нужен. Вчера Максим Максимович нам передал последние новости. Фашисты приняли против тебя новый поход. В газете опубликовали портрет Ивана Бугрова, за выдачу которого обещана огромная сумма.
— Бугрова? — удивился Семен. — Такого портрета в природе не существует.
— Существует, да к тому же, как утверждает Максим Максимович, Бугров сильно похож на Метелина.
— Как же это могло случиться? — поразился Семен.
— Очень просто. Немцы взяли твою старую фотографию, которую Клавдия Лунина выкрала из альбома Трубниковых, потом расспросили, как выглядел Иван Бугров. Вот тебе и готов портрет.
— По такому портрету меня не найдут. Бороду сбрею, другие усы заведу. По паспорту я теперь никто иной, как столяр мебельной фабрики Филиппов Иван Мартынович.