Ситуация выглядела по крайней мере странно. Кому понадобилось убивать бомжа и снимать с него скальп?
Каково же было удивление Володи, когда по прибытии в бюро выяснилось, что Семёныч выезжал на аналогичный случай, только в другом районе, но тоже в парке.
Это уже была серия.
Мотивы двух безумно жестоких убийств выяснить казалось просто невозможным. По крайней мере, в голову никому ни одна мысль не приходила.
Семёныч полез в гугл смотреть, есть ли у какой-либо секты аналогичные ритуалы. Следователь звонил ему каждые десять минут с одним и тем же вопросом:«Нашёл?». Потому что вероятность повторения аналогичных убийств была высока. Оптимизма это никак не прибавляло.
Володя же искал в сети не секты, а просто что-то аналогичное. Просто убийства бомжей. Интересно, что раскрыты преступления оказались в один и тот же день именно благодаря интернету. Следователь наткнулся в сети на фотографии живых и мёртвых жертв, гордо подписанных словами: «Мы чистим город».
Дальнейшее расследование было делом техники. Нашли ай-пи адрес компьютера, с которого были выложены фотографии и задержали его владельца, тринадцатилетнего подростка.
Оказалось, что в группу убийц входили пять человек: младшему исполнилось одиннадцать, старшему — пятнадцать, все из неблагополучных семей.
Идея убивать бомжей возникла от скуки, а реализовать её большого труда не составило. Скальпы снимали потому, что «было интересно, как это». Вот именно так они и выразились.
Вместо школы «детишки» в кино ходили, фильмы любили смотреть. С восторгом рассказывали про ленты «Адский бункер» и «Омерзительная восьмёрка».
Вот так раскрылось дело, которое предвещало стать «висяком».
На душе было мерзко. И Володя, и Семёныч никак в толк взять не могли, как же так, они ведь дети. Просто дети.
Домой идти не хотелось. Сидели и говорили. Боялись принести в семьи негатив от произошедшего и страх за собственных детей.
В головах видавших многое экспертов не укладывалось, как можно убить просто так, ни за что. И чувствовать себя героями. Как получилось настолько извратить понятия о добре и зле.
Говорили о разном: о собственном таком далёком детстве, о том, как двор на двор ребятнёй ходили. О драках и играх, о кино, о том, как героями быть мечтали, про книжки, прочитанные когда-то.
— Вова, а ты помнишь первую девочку, за которой ухаживал? — спросил Семёныч.
— Конечно, как такое забудешь. Я и поцеловался тогда впервые. Такая история романтичная. Она жила в квартире над нами, приходила к маме русским языком заниматься. Казалась мне невероятно красивой. И глаза у неё с поволокой, и ресницы как опахала, и брови дугой, ну точно принцесса из сказки.
— А грудь? Грудь у неё какая была, бёдра?
— Семёныч, не поверишь, ни на грудь, ни на бёдра я не смотрел, меня тогда глаза больше волновали, волосы.
— Это как же так, Вова?
Семёныч, похоже, догадывался о том, что скажет его друг дальше.
— Да мал я был слишком, мне всего пять лет стукнуло.
— А она? — захлёбываясь смехом, продолжал расспросы Семёныч.
— А она красивая семнадцатилетняя девушка, готовилась в институт поступать, вот мама её натаскивала. Но ты не думай, я ей признался, и жениться обещал, просил её подождать, пока вырасту.
— Ждала?
— Нет, через два года замуж вышла. Не везло мне до Ксюхи с женщинами. Я у неё на свадьбе так рыдал. Ты себе даже не представляешь.
— Знаешь, Вова, а у меня в саду детском первая любовь была. Горшечная, так сказать. Олей звали. Она толстая была, крупная девочка, и её дразнили все толстухой и колобком. А я любил, защищал, героем себя чувствовал.
Семёныч хотел рассказать что-то ещё, но не успел, потому что в дверях ординаторской нарисовался Юра.
— Ребята, как хорошо, что я вас застал. Думал звонить сначала, а потом решил сюда заглянуть. И оказался прав. Собирайтесь, поехали.
— Куда на этот раз?
— На улицу, где Огурцова убили. Там девушку машина сбила насмерть.
— Семёныч, давай ты один. Я на работе день всего, — попросил Володя.
— Нет, Александрович, поехали вместе. Мне, как и тебе, не нравится эта улица и происходящее там тоже не нравится. Одна голова хорошо, а две лучше.
— Вот, скажи, Семёныч, и что мы по домам не ушли? Какая нелёгкая нас задержала?
— Да помяни чёрта — и он тут как тут! — Эту фразу Семёныч произнёс, глядя прямо на Юру.
— Ругайтесь-ругайтесь. Можно подумать, что это я все эти убийства придумываю и вам работу подкидываю.
— Кто, если не ты? — продолжал издеваться над следователем Семёныч, а опера́ смачно ржали.
Ржали и подкалывали Юру всю дорогу и за то, что вместо одного эксперта двух прихватил, и за то, что «счастливый» он на убийства с непонятками. Юра же просто отмахивался от нападок и кусался в ответ.