— Нет, понятно... Но неужели уж я такой? — тихо спросил Виктор.
— Да нет,— досадливо махнул рукой Гурышев,— я не говорю, что ты такой. Я хочу только, чтоб ты не стал таким. Ты когда домой едешь?
— Если успею — сегодня вечером... Надо еще в леспромхозе побывать, в мастерские заглянуть, запчасти оформить.
— Ну, bgt что!.. Если не уедешь сегодня — приходи вечером ко мне. Домой. Там посидим, потолкуем... Договорились? Часам к десяти я буду дома обязательно...
4
Директора леспромхоза Потапова на месте не было. В конторе его ждали несколько человек. Все они хорошо знали друг друга, и в приемной держался веселый разговор. Секретарша — молоденькая девушка, почти подросток— тоже принимала в нем участие, а на вопрос Виктора пожала плечами.
— Вчера из отпуска вышел, с ночи куда-то уехал, а куда — не знаю.
Подождав несколько минут, Курганов уже собирался уйти, чтобы заглянуть попозже, когда дверь широко распахнулась и в кабинет, ни с кем не поздоровавшись, торопливо прошагал низенький, хмурый мужчина в брезентовом плаще и замызганных сапогах. По тому, как дружно поднялись со своих мест ожидающие и все разом, доставая из сумок бумаги, потянулись к кабинету, Виктор понял, что пришел Потапов.
Секретарша поспешно поставила на стол машинку и начала двумя пальчиками что-то выстукивать, настороженно поглядывая на незнакомого молодого человека, который неизвестно чего ожидает здесь, когда директор у себя в кабинете.
— Директор пришел...— робко напомнила она, встретившись с Виктором глазами.
— Ничего, я подожду...
Ждать пришлось недолго. Из кабинета один за другим выходили люди, прятали в сумки подписанные требования, весело прощались с секретаршей и убегали на склад или в мастерские. Не прошло и пяти минут, как секретарша сказала:
— Там больше никого нет.
Потапов сидел за столом, даже не сняв плаща. В руке он держал остро отточенный с обоих концов красно-синий карандаш. На его худом, землистого цвета лице ничего нельзя было прочесть, кроме безмерной усталости и недовольства. «Вот я старый и больной,— как бы говорило оно,— день и ночь мотаюсь по лесопунктам, а вы, молодые и здоровые, надоедаете мне бумажками...»
Сверкнув на Курганова желтоватыми белками, Потапов сделал в его сторону едва заметное движение, как бы протягивая руку за бумагой, на которой ему предстояло поставить свою резолюцию. Однако увидев, что Курганов пришел не за этим, он раздраженно ерзнул и отложил карандаш.
Виктор представился, пожал директору горячую мягкую руку и, не дождавшись приглашения, сел на стул у стены. Ни интереса, ни даже вежливой улыбки не заметил на лице директора. Как будто новые техноруки приезжают к нему ежедневно, и все они изрядно ему надоели...
— Думают ли в Войттозере план выполнять? — не глядя на Виктора, хмуро спросил Потапов.
Виктор не знал, что директор предпочитает разговаривать в третьем лице, и, не поняв, что этот вопрос обращен прямо к нему, ответил:
— Думают...
— Что они думают — неизвестно? Второй квартал завалили, июль завалили, август заваливают. Дядя за них работать должен.
Потапов явно избегал смотреть на собеседника и даже сидел, чуть отвернувшись в сторону. А поскольку каждое слово он сопровождал короткими нервными жестами и покачиваниями головы, то выглядело это смешно: как будто он разговаривал с кем-то третьим, невидимо сидевшим прямо перед ним.
— Сколько там дают за день? Двести сорок кубов вчера, двести тридцать позавчера. А надо сколько? Четыреста надо по плану. А задолженность дядя за них перекрывать будет? Они, видите ли, думают...
Выждав момент, Курганов подробно изложил свои предложения по улучшению работы лесопункта. Потапов, слушая его, по-прежнему смотрел куда угодно, но только не на собеседника. Виктор как-то очень быстро привык к этой манере директора. И даже оценил ее достоинства: с Потаповым можно было разговаривать, не сковывая себя требованиями вежливости.
— Тихон Захарович в курсе? — спросил Потапов.
— В курсе.
— Чего же в Войттозере от меня хотят?
— Разрешения создать дорожный участок и начать переход в другие кварталы.
Потапов неожиданно повернулся и па какой-то миг в упор посмотрел на Курганова. Это длилось не больше мгновения, но в его глазах Виктор успел уловить и явную заинтересованность, и недоверчивую настороженность.
— Если в Войттозере думают укрыться за моей спиной,— вноеь отвернувшись в сторону, медленно сказал директор,— то зря на это рассчитывают... Спина у меня узкая и всех не закроет... Головы у самих есть? Есть. И не простые головы. Академии окончили. Раз есть — пусть думают. А надумали — нечего за чужие спины прятаться!
— Мы не прячемся,— заторопился Виктор.— Нас только смущает неизбежное временное снижение вывозки, пока переходить будем... Вы же сами ругать будете... Позже мы все это наверстаем обязательно. И потом неизбежен перерасход фонда зарплаты на дорожное строительство.
— Ругать будем, вас нельзя не ругать. А план Войт-тозеру спущен в соответствии с производственно-техническими нормами плюс установленный процент роста производительности труда. План никто отменить не может... При перевыполнении плана фонд зарплаты естественно увеличивается... Все определяет результат.
— Значит, вы не запрещаете? — радостно спросил Курганов. Он уже потерял надежду получить согласие леспромхоза и готовился пойти за помощью к Гурышеву. Но, как оказалось, Потапов не такой уж и формалист.
— Молодой человек, я запрещаю лишь одно — не выполнять план. Можете переходить куда угодно, хоть на Луну... Но если, черт побери, в Войттозере опять провалится месячный план, то тогда...
— Месячный мы обязательно провалим,— пообещал Курганов.— Осталось меньше недели.
Потапов второй раз метнул взгляд на Виктора.
— Молодой человек, я не слышал ваших демобилизующих настроений, понятно?! И не советую высказывать их в другом месте.
— Возможно, даже квартальный провалим! — не слушая предупреждения, продолжал Виктор.— Зато к концу года с лихвой перекроем всю недоимку. А главное, дальше на долгое время войдем в график, в хороший ритм. Конечно, если немедленно исправим ошибку с лесоотво-дами. Помогите нам запчастями... И потом, нельзя ли выделить нам еще один бульдозер?
— Ни на одном лесопункте у нас нет столько техники, сколько в Войттозере... И все мало! В болотах там ее топят, что ли?
— Случается и такое,— улыбнулся Курганов, наблюдая, как Потапов вновь установил контакт с невидимым собеседником.— Работаем в таких делянках, что на днях один трактор действительно чуть не утопили...
Он достал из кармана отпечатанную на машинке бумагу и положил ее на стол перед директором.
— Что это? — Потапов взял карандаш, заглянул в список.
— Список запчастей. Здесь самое необходимое.
— В Войттозере не умеют даже оформлять документов...— в прежней медлительной и безразличной манере начал было выговаривать директор, но сразу же нашлось дело карандашу, и выговор остался незаконченным.— Этого у нас нет... Этого тоже... Ну, а где же резина? Ах, вот... Жирно, жирно жить хотите... Резина на дороге не валяется... Наполовину срежем. А это, пожалуйста, берите хоть того больше.
Список покрылся размашистыми синими пометками и исправлениями.
— Возьмите бланки и выпишите настоящие требования,— вернул список Потапов.— Все, что есть, дадим. Будет бульдозер — дадим и бульдозер. Все сделаем... Повторяю, молодой человек... Победителей у нас не судят... Но если...
— Все ясно, товарищ директор! — весело поднялся Виктор.— Разрешите идти?
— На днях я к вам приеду! — выкрикнул Потапов, когда за Кургановым дверь уже захлопнулась.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ 1
«Дорогая тетя Ася!
Сегодня получила твое первое письмо. Прежде всего не волнуйся. Я тебе написала сущую правду. У пас все идет хорошо. Войттозеро — это не какая-то богом забытая деревушка, а настоящий поселок, почти город. Здесь Есе есть — и кино, и электричество, и библиотека, и школа. А магазин, знаешь, какой? Удобней ленинградских. У одного прилавка ты можешь купить и приемник, и пуговицы, и селедку, и хлеб. Даже мотоциклы бывают. Если чего и нет, то можешь прямо обратиться к продавщице. «Маша, будешь на базе, узнай, скоро ль привезут швейные машины или, скажем, пальто зимние?» А люди, знаешь, какие чудесные — простые, добрые, и все друг друга знают.