В голове всплыли обрывки воспоминаний…
Молодой мужчина, сорока пяти лет, высокий статный, черноволосый, седина почти не тронула их, с ярко зелеными глазами, сидел в своем кабинете. Он восседал в кожаном кресле с маленькой девочкой на руках. Длинные каштановые волосы были в беспорядке, карие глаза смотрели с любовью на отца.
— Папочка, — мелодичный голосок заставил меня встрепыхнуться на месте, выведя из размышлений. Я сидел в кресле напротив наблюдая эту картину. — Давай завтра съездим в торговый центр, я так хочу новую книгу.
— Хорошо, малышка, — сказал мужчина. Он улыбнулся дочери и подтолкнул её к выходу. — Давай, мне нужно закончить дела.
Ребенок выскользнул из объятий отца и побежал в припрыжку к двери. Дверь закрылась, оставив нас одних. Мужчина прошелся взглядом по мне, словно изучая, словно убеждаясь в моей преданности.
— Ярослав, то, что я тебе скажу, должно остаться между нами.
— Конечно, Николай Борисович, — выговорил я, ожидая дальнейших слов от него.
— Ты же понимаешь всю сложность ситуации, — я кивнул, принимая его слова, — Малышка, никогда не должна узнать об этом. Ни она, никто либо ещё. Марина ушла, сделав свой собственный выбор. Изменила не только мне, но и себе, поменяв свою жизнь на новую. Ева не выдержит, если узнает. Я всегда был и всегда останусь её отцом. Тебя я лишь прошу скрывать это и еще кое-что.
— Да, — я бы согласился ради этого мужчины на всё. Он дал мне все, что я имел сейчас, я был обязан ему этой жизнью.
— Я не всегда буду рядом с ней, поэтому попрошу тебя ещё об одном. Если со мной…
— Николай… — начал я, но мужчина меня перебил. Устремив на меня взгляд своих пронзительных зеленых глаз.
— Ярослав, береги её. Я уже составил завещание на крайний случай. Ты будешь её опекуном, и до того, как она сможет распоряжаться всеми активами, ты будешь заниматься всеми делами.
— Но…
— Никаких, но. Ты обещаешь беречь её до конца своей жизни?
— Да, Николай Борисович. Обещаю.
Холодный ветер, что забрался под куртку и выкинул меня из воспоминаний.
— Что же мне делать? Черт…
Ответом мне было завывание ветра. Я встал с холодной лавочки и бросив последний взгляд на фотографию человека устремился к выходу. Справившись со всей работой на заводе, я направился прямо к месту, где содержались наши «друзья» подрывник и стрелок. Спустившись в сырое подвальное помещение, я присел на единственный стул и приказал ребятам освободить стрелка. Им оказался темноволосый мужчина, который заслужил себе славу убирать ненужных конкурентов на заказ. Оба мужчины сидели в комнатах, немного напоминающих камеры, которые закрывались на ключи. Окон в помещении не было, послышался скрежет от открывания железных дверей камеры.
— Что же это ты не успел смотаться? Стар становишься, Святослав.
Двое охранников за руки держали паренька. Тот сидел на коленях, голова покоилась на груди, рассечённая губа и бровь, оставленные вчера покрылись корочкой.
— Я не выдаю своих заказчиков, — прохрипел он.
— Сергей, думаю нашему гостю необходимо немного исправить прикус, да и раны зажили.
Охранник отделился от стены, на которую стоял, облокотившись и двинулся к мужчине, которого держала охрана. Раздался треск костей и стоны.
— Ну что? — обратился я к нему.
Мужчина молча сидел на полу, корчившись в гримасе боли. Я легко поднялся с места и достал нож, который висел до этого на брюках. Подошел впритык, рука с ножом полоснула по лицу, тонкая струйка крови начала стекать с щеки к подбородку. Комнату оглушил крик, я спокойно выдохнул и схватил за подбородок мужчину.
— Имя…
— Стахий… — закашлялся он.
Я развернулся и пошел прочь из комнаты, бросил охране, чтобы показали наше гостеприимство гостям. Поднявшись на улицу, я обратил внимание на капли крови, что испачкали штаны. Придется ехать домой и переодеваться. Загрузившись в машину, я сказал ехать домой.
На месте я с трудом надев новый костюм, я направился на встречу с партнерами. Она должна была состояться в неформальной обстановке, а именно в ресторане. На входе в ресторан я оставил охрану снаружи. Я окинул взглядом заведение и направился к нужному столику. Там уже сидели необходимые мне личности, поэтому я прибавил шаг. Все поднялись, чтобы поприветствовать меня. С Давидом мы обменялись рукопожатиями, я ограничился здоровой рукой. Остальные тоже выразили свое приветствие, кроме хорошего знакомого, Вадика. Тот решил сграбастать меня в медвежьи объятия. Я изо всех сил сдерживал шипение, так как он задел больную руку. При посторонних людях, я не мог показать свою травму, полученную вследствие огнестрельного ранения. Друг похлопал меня по спине, и мы наконец присели за столик, на котором уже стояла бутылка дорогого виски и стаканы.