Через минуту или около того она…
Воздух вышибло из легких. Линдсей покатилась — не потому, что помнила уроки катапультирования, а просто потому, что не ожидала такого скорого столкновения с землей. Земля была вполне твердая, и дисплей в ее шлеме говорил, что она в одном километре от Константина. Линдсей почувствовала, что стала легче — освободилась от термощита.
— Солнечный Луч на месте, отбой, — провозгласила она.
— Малый Солнечный Луч на месте, отбой.
— Малый Солнечный Луч, назовите координаты, отбой, — взглянуть на биоэкран на ладони она не могла, не выбравшись из костюма.
— Малый Солнечный Луч, два к югу от цели, не вижу ориентиров, отбой.
— Лаброс два, три к юго-юго-западу от Константина, отбой, — сказала Куруши.
— Лаброс-три, юго-юго-запад от цели, вижу Лаброс-два, отбой, — подал голос Чахал.
Пауза, помехи, голос Баренкоина:
— Лаброс-четыре у цели, Малый Солнечный Луч вне зоны видимости. Подождите… Солнечный Луч, я рядом с вами, отбой.
— Лаброс-пять, вызывает Солнечный Луч, где ты, Райат? Отбой.
— Мать вашу… — Голос, пусть и неимоверно дрожащий, вне всякого сомнения, принадлежал Райату.
— Малый Солнечный Луч, вижу Лаброс-пять, отбой, — сказал Беннетт.
А потом Линдсей потеряла его. Пауза. Шум в наушниках, голос Куруши:
— Вот дерьмо!
И тишина, будто микрофон отключился. Линдсей ждала.
— Вызывает Солнечный Луч, я потеряла связь. Лаброс-два, Лаброс-три, вызывает Солнечный Луч, ответьте, отбой.
Ничего. Чахал тоже куда-то исчез.
По крайней мере все приземлились целые и невредимые. Эйфория захлестнула Линдсей, и она хотела вскочить на ноги, но помешали остатки костюма. Маленькая загвоздка заключалась в том, что они с Баренкоином упали в нескольких километрах от остальных.
С учетом обстоятельств, это немного, но время сейчас дорого. Выйдет задержка, и чем дольше они будут пользоваться рациями, тем больше вероятность, что их засекут.
Чтобы снять костюм, понадобилось довольно много времени — пена никак не поддавалась. Линдсей нажала кнопку на шлеме и подняла визор, чтобы снова вдохнуть разреженный воздух Безер'еджа.
Голос Баренкоина, где-то за пределами ее видимости, сказал: «О…»
«О» — не то слово, которое часто услышишь из уст морского пехотинца. Но Линдсей очень скоро поняла, почему именно оно вырвалось у Баренкоина. Она как раз пыталась высвободить вторую руку, когда яркое небо Безер'еджа над ней заслонила фигура Джоша Гаррода.
Дуло очень, очень старой винтовки смотрело прямо ей в лицо. Однако огнестрельное оружие вызывает определенное уважение вне зависимости от дизайна.
Теперь Линдсей во всей полноте поняла, что Куруши имела в виду под словом «дерьмо».
— Вставайте, командор, — сказал Джош. — Пока я не нарушил шестую заповедь.
Глава семнадцатая
СРОЧНО
ПОЖАРНОЙ КОМАНДЕ НЕМЕДЛЕННО ПРИБЫТЬ К ГЛАВНОЙ НАСОСНОЙ СТАНЦИИ. В ИЗОЛИРОВАННОЙ ЗОНЕ ПЕРЕХВАЧЕНО ВОЗДУШНОЕ ТРАНСПОРТНОЕ СРЕДСТВО. ЕСЛИ ИСЕНДЖИ МОГУТ ПРОХОДИТЬ ЧЕРЕЗ ЗАЩИТНУЮ СЕТЬ, ЗНАЧИТ, МОГУТ И ОСТАЛЬНЫЕ. ВОЗЬМИТЕ ОРУЖИЕ И ПАТРУЛИРУЙТЕ ОСТРОВ. НЕ СООБЩАЙТЕ АРАСУ ЦЕЛЬ ПАТРУЛИРОВАНИЯ. ПОВТОРЯЮ, НЕ СООБЩАТЬ АРАСУ. ЕГО НЕЛЬЗЯ ПОДВЕРГАТЬ РИСКУ.
Джош Гаррод Письменное обращение к членам советаМожет, винтовка и очень старая, но вычищена великолепно. Значит, скорее всего, в рабочем состоянии.
Линдсей отлично это понимала. Джош повел стволом — мол, поторапливайся, — и она поспешила выбраться из остатков костюма.
Нет. Нельзя, чтобы все закончилось вот так. Они зашли так далеко, а теперь все ее планы летят в тартарары из-за какого-то фермера.
— О'кей, Джош. Полегче.
На Баренкоина тоже смотрело дуло винтовки — такой место в музее. Наверное, для коммандос его уровня ситуация довольно унизительная. Но парашютисты всегда крайне уязвимы после прыжка, хотя и могут освободить руки быстрее, чем затянутые в пластиковые мешки морпехи. Одноразовые костюмы создавались, чтобы спасать людям жизни, и возможность быстро из них выбираться для боя конструкторы явно не предусмотрели.
Через несколько минут Баренкоин справился с задачей и встал. Выглядел он на удивление покорным.
— Как вам удалось приземлиться? — спросил Джош. — И зачем вы пришли?
Мартин Тиндейл, человек, который в представлении Линдсей по большей части беспокоился о посевах гороха, осматривал обугленную, сморщенную оболочку костюма. Пена скрипела. От остатков термощита, которые выглядели как маленькие лужицы нефти, поднимался дымок.
— Тут много железных штук, которые мне не нравятся, — сказал он наконец.