— Говори, — сказал Арас. Он тоже остался стоять. Беннетт сунул руку в карман брюк и вытащил пистолет
Шан. Протянул Арасу на ладони:
— Она бы хотела, чтобы это осталось у вас, сэр.
Арас повертел пистолет в руках. Ему уже приходилось стрелять из него — когда он казнил Сурендру Парек. Это не принесло Шан особой пользы. Боль, почти физическая боль сдавила ему грудь.
— Она просила сказать вам, что ей очень жаль и что она не хотела бросать вас, — сказал Беннетт. — Вам стоит ею гордиться, сэр.
Арас хотел и одновременно не хотел этого слышать.
— Расскажи мне, что случилось. Все. — Арас повернулся к Эдди. — Ты тоже должен это слышать. Потому что ты расскажешь гефес, и я знаю, что расскажешь правду.
Слышать было нелегко. Беннетт то и дело замолкал. Он подавал историю, как рапорт, но ему приходилось прикладывать все усилия, чтобы голос не дрожал.
— И ты выстрелил в нее? — спросил Арас.
— Я истратил полный магазин патронов, прежде чем она упала. Она не хотела сдаваться. Двое морпехов, я и Баренкоин, с трудом связали ее, но даже тогда она ударила меня головой в лицо. Очень сильно.
— Ты ждешь сочувствия? Она уважала тебя. Она доверяла тебе.
— Я говорю об этом только потому, что это доказывает ее смелость, сэр.
— И она… — Арас замолчал. Он не мог этого выговорить. Нужно сесть… Эдди вовремя вмешался:
— Эд, нам важно знать, по доброй ли воле она… выбросилась за борт.
По скулам Беннетта ходили желваки.
— Да, — ответил он. — Это так, но у нее не было выбора. Она сказала командору Невилл все, что думает о ней, и просто вышла в открытый космос, и юссисси следом за ней. — Он сглотнул. — Ужасная сцена, но я рад, что был там. Некоторые люди просто болтают и ничего не делают. Она — сделала. Я хотел, чтобы вы это знали.
Повисло молчание. Пауза затянулась. Невиан пришлось нелегко: она почти захлебывалась кислым запахом напряжения. Она встала и взглянула Беннетту в лицо.
— Вы можете назвать мне координаты? Мы хотим забрать ее тело. Ее и Виджисси. Они заслуживают того, чтобы вернуться домой.
Беннетт протянул руку ладонью вверх. На ней светился зеленым небольшой экран, мелькали какие-то числа и линии. — Здесь все записано. Биокомпьютер хранит данные за месяц. Но даже с координатами вам придется нелегко.
— Нелегко, но я разберусь с этим, — ответила Невиан.
— И все-таки я не понимаю, почему ты сдался, — заметил Эдди. — Ты не убивал Шан. Ты не очень ей помог, но это было и не в твоих силах. Надоело рисковать шкурой ради блага ФЕС или корпораций?
Беннетт, не сводя глаз с лица Араса, вытянул вперед руки ладонями вверх.
— Режьте, сэр.
— Это ее не вернет.
— Я не о том. Пожалуйста. Порежьте меня.
Эдди ничего не понимал и растерянно хлопал глазами. Нет, только не это, взмолился Арас. Но нож вытащил, схватил Беннетта за руку и провел острием от внутренней стороны локтя до бледно-голубых вен на запястье. Неглубокий порез, но этого достаточно.
Кожа разошлась, кровь потекла, но остановилась в следующее мгновение. Порез превратился в красную полоску, потом в розовую, а потом исчез совсем, будто его никогда и не было.
— А, черт! — выругался Эдди. — Опять…
— Я же говорил, что она ударила меня головой в лицо, и сильно. Кровь залила и ее, и мое лицо, я думал, что это все моя, потому что, когда посмотрел на нее, на ней не было ни одной ссадины. Все произошло случайно. Она не знала, что заразила меня.
Еще одна проблема, которая Арасу вовсе ни к чему. Шан бы что-нибудь посоветовала. Как же она нужна ему! А вот еще один человек со с'наататом не нужен совершенно.
— Сэр, я подумал, что для всех будет лучше, если я залягу на дно на какое-то время, — Беннетт говорил очень скромно, необыкновенно скромно для человека, который сумел сохранить самообладание и способность рассуждать при невообразимых обстоятельствах. — Я идиот, я дал понять командору Невилл, что заражен. Но так или иначе, я здесь. Вы можете сказать, что с моими товарищами?
— А я это выясню, — вмешался Эдди. — Потребуется время, посиди тут. Думаю, ты будешь очень полезен.
Под дождем перламутровая глазурь на Ф'наре выглядела сказочно красиво.
Эдди стоял в дверном проеме, ведущем на террасу, и смотрел, как ливень окатывает волнами стены кальдеры. Стеклянные желоба пели. Струи воды скатывались с переливчатых поверхностей, превращаясь в абстрактные узоры.
Эдди ждал.
С того момента, как он сделался самым популярным человеком на четырех планетах, прошло пять дней. Ни один журналист не надеется оказаться в таком положении. Эдди наблюдал страстные дебаты и слышал бесчисленное количество звонков в студию с требованием дать ему слово. А вызов все не приходил и не приходил.