– Ты тада куму Павлу сетку-трёхперстовку отдай…
– Когда «тада»? – передразнивала его Мария.
– Вот тада и отдашь!..
– Да я чи понимаю в них, какая из них чего…
– Ну, ту, что по осени ставил. Ты ишо лист помогала из неё выбирать… А лодку нехай Атаман заберёт…
– Ты ж ребятам её обещал… Серёжке…
– Атаману она нужней… Пьют ребята?..
– Вчера гомонели…
– Ты там, как это… За Лёхою пригляди. Чтоб он не дюже на поминах наедался, а то… Людям на смех…
– Пригляжу… – обещает Мария.
Утром, когда боль отступала и Иван Власович наконец засыпал, к Марии приходила Павлова жена Полина.
– Ну, как он? – кивая на комнату больного, спрашивала она.
– В одной поре…
– Не лучшает?
– Жив, и за то слава богу…
– Ой, Полюшка, как захворал, таким несносным стал, – жаловалась Мария. – Такой командир! Попробуй не выполни его распоряжений – сердится…
Но через минуту она уже оправдывала Ивана Власовича:
– Он жа до этой беды всё сам делал, я за ним ничего и не знала… А теперь, за что ни хватись – рушится без его рук… Как я без него останусь…
– Вот же досталось тебе!.. – сочувствует соседка. – Бельё скоко раз на день меняешь?..
– Под себя ни-ни-ни! – трясёт головой Мария. – От, как надумает по нужде – тужится, тужится, пока не досунется до края. Бухнется на пол, а там у него под койкою тазик… А назад поднимать – беда. Я ж его не подниму… Спасибо Серёга с Лёхой… Пьяные ль, тверёзые ль – в любую пору кликай – всегда прибегут. А нет – с другого боку Атаман ваш, тоже никогда не откажет… Кум Павло каждый вечер у нас… Начнёт рассказывать, что там деется, – кивает за реку Мария. – А этот хорохорится, кулачишками машет и так матюхается, так матюхается… – сроду таких слов от него не слыхала…
Полина лишь сочувственно головой качает.
– А вчора слышу: вроде стогне дюжей. Я к нему, а он… Веришь, Поля, песню горлом играет. Слов не разобрать, но головою в такт подмахивает. Меня увидал – умолк.
– Может, вычухается ещё…
– Где там вычухается… Ноги уж захолонули… – всхлипывает Мария.
Ночью Атаману приснился скверный сон. Возможно, это был даже и не сон – какой-то странный фантом посетил его. Он проснулся оттого, что вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. В темноте стояло над ним какое-то тёмное существо. Оно не предпринимало никаких угрожающих действий, не тянуло к нему своих рук, даже лица его он не мог разглядеть, что было в нём: улыбка или оскал. Атаман только чувствовал на себе чужой взгляд, и уже от этого его охватила оторопь. Он хотел осенить себя крестным знаменем, но рука стала свинцово неподъёмной. Хотел что-то сказать, но на грудь словно взвалилась бетонная плита, и он не мог вдохнуть воздух, чтоб потом с выдохом что-то произнести. Задыхаясь, во все глаза он смотрел на странный призрак, ни в силах прогнать его. В конце концов ему удалось вобрать в себя воздух.
– Господи, помилуй, – произнёс он чужим голосом и наконец перекрестился.
Видение тут же пропало. Атаман осмотрелся: кроме сумрачных теней, которые бросали от себя шторы, ничего постороннего. Жена Виктория тихо сопит у стены. Атаман поднялся с постели, прошёлся по комнате, но никого не нашёл.
«Что за чертовщина…» – подумал он, снова укладываясь в постель и пытаясь заснуть. Но сон не шёл. Атаман знал, что, по старым приметам, чтоб дурной сон не сбылся, его нужно тут же рассказать кому-то. Но не будить же Викторию, чтоб рассказать ей весь этот бред, сна-то, по сути, и не было… Так и не уснув, Атаман проворочался до утра. Утром встал уставший и разбитый; настроение его было испорчено, и потому встретил он пришедшего к нему в условленное время Серёгу не очень радушно.
– Ну что, готов? – Атаман осмотрел Серёгу чужим, сторонним взглядом. – Что-то ты быстро собрался, – осмотрел его худой рюкзачишко.
– Голому собраться – только подпоясаться, – ответил Серёга.
– Датый? – вновь придирчиво рассматривает его Атаман.
– Это вчерашние дрожжи…
– Гляди, там сухой закон – мигом завернут…
Серега молча кивнул.
– Теперь от меня никуда! В любую минуту дадут команду, и мы выходим…
– Мне б попрощаться с тёткой и Власычем…
– Что ж ты вчера?..
– Да вчера я… Лучше на тверёзую…
– Тут рядом, сходи… – согласился Атаман.
– Я туда и обратно…
Атаман промолчал, но, когда Серёга уже входил во двор Иван Власовича, крикнул:
– Ты там старику не говори, а то он…
«Ему, может, будет легче знать, что я “там”, – подумал Серёга, но спорить не стал.
Всходя по ступенькам на открытую веранду, Серёга заметил, что крыльцо давно покосилось, скрипит и покачивается с каждым шагом. Он тронул руками стойки, глянул через перилу вниз. Так и есть, подгнили, надо бы заменить. Серёга подосадовал, что не занялся этим раньше, но тут же решил: как только вернётся – сразу же и починит.