– Тёта! Тёт… – позвал он, входя в дом.
– Тишь, тишь… – замахала та руками. – Спит…
– Да я это… Я попрощаться…
– Что?… Чего ты придумал?.. Куда?.. – растерянно запричитала тётка Мария.
– Туда… – Серёга кивнул на речку.
– О господи… Без тебя там не управятся?..
– Я ж казак…
– «Казак» – жопой назад… – передразнила тётка. – Убьют тебя там, дурака…
– Так… Сколько той жизни, тёть Мань… А что тут? Только водку жрать…
– Здесь бы ещё пожил…
– Разве ж это жизнь?..
– Какая ни есть, а всё ж веселей, чем под травой.
– Тоска…
Серёга уже направился к двери, как в другой комнате послышалось шевеление и раздался сиплый голос Ивана Власовича:
– Серёжка?.. Чего он тут говорит?..
– Объясни… Он недослышит… – сказала Мария.
Некоторое время Серёга в замешательстве стоял на месте, но вдруг глаза его вспыхнули, лицо преобразилось и он стал удивительно похож на Лёху.
– До свиданья, дяди-тёти, уезжаю, хрен найдёте! – прокричал он и тут же вышел из дома.
Несколько раз Атаман порывался рассказать Виктории свой дурной сон, но всё не знал, с чего бы начать. К тому же в доме находились посторонние люди, которых ему сегодня надлежало переводить через линию. Кто его знает, как отнесутся они к подобной ерунде. Хорошо, коль посмеются, приняв его за человека лёгкого на суеверия, а если сами узрят в этой галиматье бог знает чего… Нет, они должны идти за ним с холодными головами, не отягченными дурными мыслями. Атаман вслушался в их разговор. В доме ждали перехода пять человек. Люди разные, как по месту жительства, так и по роду занятий. Бородатый богатырь из Новосибирска Юрий Усов только внешне выглядел простоватым увальнем. У него живой взгляд и умные проницательные глаза. Усов историк, кандидат наук. Профессиональное любопытство не даёт ему покоя, и он засыпает присутствующих своими вопросами.
– Вот ты, Афанасий, – обращается он к худенькому, отнюдь не ополченского вида парню. – Как ты дошёл до такой жизни?
– До какой «такой»?..
– Ну от армии ты в своё время откосил… Университет, девочки, тусовочки… И вдруг бац – на войну!.. Небось и мамка не знает?
– Зачем ей сейчас?.. Только с чего ты решил, что я от армии откосил?
– Да видок у тебя неармейский… – ещё раз оглядев хилую фигуру Афанасия, делает заключение Усов.
– Зато в него попасть тяжело, а в тебя с закрытыми глазами не промахнешься, – смеётся Африка.
Африка – это Виталий из Питера. Он долгие годы проработал в Эфиопии, имел там свой бизнес, но, как только случилось одесское побоище, бросил всё и вернулся домой. В каком-то общественном центре ему дали адрес Атамана, и вот он здесь, вместе со всеми ждёт перехода.
– Чем больше шкаф, тем громче грохот… – задиристо добавляет Афанасий.
– Да, с этим не поспоришь, – миролюбиво соглашается Усов. – Шкаф падает громко… И всё же, что тебя привело сюда?
– Может, тебе покажется высокопарным, но я здесь, чтоб защищать Россию. Служение Отечеству – единственно достойный удел русского человека, всё остальное – убогое прозябание и поиск оправданий своей никчемности.
– Сильно! – похвалил Усов. – А если об этом без пафоса?
– Если без пафоса?.. Я так подумал: как детям своим потом буду в глаза смотреть, если отсижусь…
– А ты не так уж и хлипок… – Усов впервые с восхищением смотрит на Афанасия.
– А ты, Африка? Что скажешь в своё оправдание? Как ты докатился сюда? Сидел бы под пальмами, ел кокосы… – продолжает свой допрос Усов.
– Тут без пафоса и не скажешь, – смеётся Африка. – Знаешь, я много размышлял об этом… ещё до войны. Об этом всегда думаешь… А тут бах – в Одессе люди горят, а я под пальмой с кокосом в зубах… Это мой единственный шанс быть полезным Родине… Судьба… Потом до конца дней не простишь себе малодушия, и никакие бананы тебя не излечат…
В комнате было ещё двое, они приехали вместе из Крыма. Маленькая, похожая на мальчишку, женщина и высокий, нескладно скроенный мужчина, с пышной шевелюрой и идущей в дисгармонию с ней редкой рыжей бородкой. Его уже успели прозвать Хоттабычем. О себе Хоттабыч был не многословен, зато с восхищением говорил о своей спутнице.
– Муж Татьяны – известный в Крыму поэт, – рассказывал он. – Витька Синицын. Не слышали?
О Витьке Синицыне никто в комнате не слышал.
– Мы с ним друзья детства. Такие стихи пишет! Патриотические, за Россию… Вот я вам сейчас… – Хоттабыч хмурится, пытается вспомнить.