– А мне какая с этого радость? – пожимает Кудин плечами. – Это, может, у тебя с ним какие заморочки были, а мне он и так не мешал.
Ошарашенная Натаха долго не может найти слов.
– Кудин… – наконец произносит она. – Ну, наделали в своё время глупостей… Давай теперь с нуля…
– Это, Натаха, у тебя с нуля. Светка – не Танкист. Выпроводит – уйду. Сам обижать не стану…
– Ты же её не любишь… – изумлённо шепчет Натаха.
– Я слово дал…
– Какое слово, Кудин?..
– Железное, Натаха.
– Кудин, я детей от тебя хочу… – плачет Натаха.
– Всего и делов-то?! – обнимая Натаху, смеётся Кудин. – Да здесь я готов помогать тебе день и ночь!
Они надолго уходят в ночной сад, измяв там травы, усталые и счастливые, возвращаются на свою лавочку. Положив голову Кудина себе на колени, Натаха долго перебирает его волосы.
– Вшей ищешь? – насмешливо спрашивает Кудин.
– Кудин! Ну… – вскрикивает она. – У тебя так красиво волосы вьются…
У Натахи тоже вьющиеся волосы и она, по-видимому, ждёт от Кудина ответного комплимента.
усмехнувшись, пропел Кудин.
– Кудин!.. – уже возмущённо вскрикивает Натаха и, не церемонясь, сбрасывает с колен его голову. – Как ты умеешь всё опошлить… – приняв частушку на свой счёт, обижается она.
Потирая затылок, которым треснулся о лавку, Кудин садится, пытается обнять Натаху.
– Ты чего? Это ж известная истина… Из песни слов не выкинешь… – оправдывается он.
После уборочной Кудин первым делом едет в Станицу к Людке Зынченко. Приходит прямо домой. От отца Людка уже знает, что Кудину нужен больничный, но, чтоб попугать его, делает вид, что не понимает, зачем он пришёл.
– Ты чего, Кудин? – спрашивает она.
Нашла, кого пугать – Кудина!
– Бармалей дома? – неожиданно спрашивает Кудин.
– А что?.. – теряется Людка.
– Понятно, Бармалея нет… А у меня, Люд, такая проблема… Одна лишь ты и можешь помочь…
«Ага! Сейчас будет просить больничный, а я скажу, что ничего не знаю…» – торжествует Людка.
– Чем же я тебе помогу? – всё ещё вредничает она.
– Эх, если б кто знал, до чего ж я хохлушек люблю! – Кудин хватает за бока Людку, кружит по комнате, затем крепко прижимает к себе.
– Кудин! Ты совсем одурел?! Пусти! – озираясь, кричит та. – Сейчас Бармалей придёт…
– Бармалей с работы с пистолетом приходит? – всё ещё удерживая Людку, спрашивает Кудин.
– С пулемётом… Пусти, дурак! Выпишу я тебе больничный… – сдаётся Людка.
– Пулемёт – это серьёзно, – отпуская её, говорит Кудин. – От пистолета б я ещё увернулся, а вот пулемёт…
Наконец, поправив причёску, Людка достаёт бланк больничного листа и садится за стол.
– На сорок два дня нарисуй… – напоминает Кудин.
– Вы там с батьком моим совсем с ума посходили… Что я напишу на сорок два дня?..
– Напиши, что беременный от тебя, – подсказывает Кудин.
Быстрым непонятным почерком Людка заполняет больничный лист.
– Что ты тут накарякала? – пытаясь разгадать диагноз, спрашивает Кудин.
– А тебе не всё равно?..
– Вдруг какая дурная болезнь… Меня тёща со двора сгонит…
– Не показывай тёще…
– Как же. Тёще в первый черёд показывать надо.
– Ничего, Натаха тебя и с этой болезнью примет, – язвит Людка.
– Натаха – да… – соглашается Кудин. – Так что ты тут сочинила мне?
– Написала, что ты беременный от батькиного мерина, – шутит Людка.
– А-а, ну это пойдёт…
С горбачёвской «перестройкой» колхозы развалились, и хуторяне по обе стороны Деркула остались без работы. Единственное спасение – рынок на станции Ольховой. На «Мухе» – трёхвагонном составчике, везли сюда всё, на что ещё были богаты. Жека вязал сибирьковые мётлы, нужда научила его из краснотала плести корзины. Их он выстраивал в ряд по рангу – от больших к малым. Натаха везла молоко, я – мёд со своей пасеки… Рынок – это и место встречи, и распространение самых невероятных новостей, о коих не узнаешь в газетах, и какая-никакая копейка…
Павлу Николаичу торговать было нечем, но он всегда приезжал на рынок со своею гармонью. Развлекая народ, пел частушки своего сочинения на все беспокойные темы, начиная с куплетов «Про Ольховских зятьёв», в которых хорошо угадывался Кудин, и заканчивая большой политикой, где главными героями были «Мишка Меченный» и «Борька Куцый». Обязательно под заказ сыграет «Дуню».