– Главное – не засни до нашего прихода, а то ещё затопчут тебя, – предупреждает Жека.
– Что? Затопчут меня?!. – как породистый жеребец вскидывает Кубане́ц свою взлохмаченную голову.
– Я бы и сам на тропе стал, но ты лучше стреляешь… – добавляю я.
Последняя моя фраза преобразила Кубанца́, и он стал одеваться.
– На Новый год с мясом будем! – подбадривает Жека.
Вышли в заросшее камышом и осокой старое русло. Утренний заморозок сменила стремительная оттепель. Иней, ещё недавно рядивший в свою бахрому деревья и метёлки поникшей травы, растаял и на кончиках веток повисли хрустальные капли воды. Подтаявший снег громко порыпывал и попискивал под ногами. Отыскали тропу, выбрали подходящее место.
– Хорошо – ветер от свиней дует. Не учуют… – говорю я.
– Если завалю хряка – мясо брать не буду, – предупреждает Кубане́ц. – Хрячатину ешьте с атаманом сами. Я заберу шкуру…
– Ага, заберёшь… – усмехается Жека. – Курочка в гнезде, а яичечко в… Сначала завали, потом шкуру поделим…
Кубане́ц сел на пеньке, ружьё прислонил к дереву. Достав из-за пазухи двухлитровую бутылку вина, поставил перед собой.
– Чтоб не замёрзнуть, пока вы ходить будете… – пояснил он.
– Ты смотри, снайпер, в нас только не влупи, – предупреждает Жека.
– Ну, если только будете хрюкать… – отпивая из бутылки вино, говорит Кубане́ц и машет рукой, чтоб мы уходили.
– Я чувствую, пока мы загоним, ты тут сам хрюкать будешь, – ворчит Жека и советует Кубанцу́ сойти с тропы и занять позицию в стороне.
– Кабана лучше бить в бочину, в рыло его не взять…
– Отойду… – обещает Кубане́ц и вновь отхлёбывает вино.
Удаляемся. Далеко обходим тропу. Расходимся в разные стороны.
– Гей! Гей! Гей! – стуча по деревьям палкой, кричит вдалеке Жека.
– Гоп! Гоп! Гоп!.. – откликаюсь я и, продираясь сквозь буреломы, двигаюсь в сторону Кубанца́.
– Пошли! Пошли!.. – кричит Жека. – Напирай!..
Мне слышен топот идущего на Кубанца́ кабаньего стада. Сжимая с двух сторон тропу, мы бежим вслед за стадом.
– Гей! Гоп! Гей! Гоп!.. – орём, задыхаясь.
Стадо уже где-то рядом с Кубанцóм. Мы ждём выстрелов, но он почему-то медлит. Бежим, спотыкаемся, падаем.
– Что же он?.. – где-то рядом хрипит Жека. – И вправду, что ли, заснул?..
Наконец невдалеке гремит выстрел. Выходим на поляну, издали машем Кубанцу́.
– Кубане́ц, это мы! – шумит ему Жека. – Гляди не влупи по нам.
Издали видим на снегу красные пятна.
– Хоть одного завалил… – видя забрызганный кровью снег, ещё не отдышавшись, радостно захлёбываясь воздухом, выдыхает Жека. – Не зря гнали…
Подошли к Кубанцу́.
– Где кабан?
– Не попал… – виновато вздыхает тот.
– А кровь?..
– То не кровь – вино… Через кусты ломанулся, сволочь. Не достал.
– Какие кусты?! – орёт Жека. – Он прямо перед тобой был!
– Все они, твари, тут были… – говорит обозлённо Кубане́ц и начинает рассказывать про свои злоключения:
– Сижу на пеньку, бутылёк перед собой поставил, потягиваю… Жду, когда вы напрёте. Тут летит на меня… Здоровый, как паровоз… Я только за ружьём потянулся, а он, сволочь, бутылку копытом хрясь…
– Ну и чего ж не стрелял?!
– Какой стрелять – вино-то уходит. Пока поднял, поставил на место, а его уже нет. Я ещё головы повернуть не успел, а тут следующий. И как специально, тварь, в бутылку целит. Только я её подниму, за этим другой… И так всё стадо. Я ставлю – они сбивают. Ставлю – сбивают… До дна бутылку выплескали… Убил бы гадов… Только и успел последнему вдогон стрельнуть, да там уж кусты…
– Вот не зря тебя в менты взяли! – обозлясь, сплёвывает Жека. – В ментах только такие и нужны…
Граница
В былые времена никакой Украины рядом не было, границ никто не знал. Деркул делил лишь земли Митякинского и Станично-Луганского юрта области Войска Донского. А служили казаки в одном 10-м полку.
Если хорошо копнёшь в своей родословной, то и с одной, и с другой стороны Деркула обязательно отыщешь родню. Моя прабабка Наташка и прабабка Кубанца́, Уляшка, – родные сёстры. Наташку взял замуж мой прадед Тихон, а Уляшку забрал на другой берег Деркула Фёдор Кубанцев с Нижнего хутора. Фёдор казак был покладистый, незабурунный, как его правнук. Жалел Уляшку. А вот свёкр Антон Аристархович, тот – сохрани и помилуй… Чуть что не по нём, не успеют бабы проштрафиться – тут уж и кнут в руках, давай на базу строить. Одно спасение: потерял на германской Антон Аристархович ногу, а на деревянной за бабами не угнаться, но и без того расслабиться он никому не давал, и если прищучит где-то в углу – держись!