– Крутой позывной!
– А ты думал! Это тебе не хухры-мухры – гроза танковых колонн! «Гроза» это даже не позывной – звание! – смеётся Жека. – Они, как из-под Вергунки пришли, Бэтмен всех построил и объявляет: «Гроза танковых колонн Лёха, выйти из строя!» Лёха – ать-два! Руки по швам, нос выше крыши… – «Обьявляю благодарность! Молодцы! Стояли на месте и… победили!» Бэтмен он хоть и любит шутить, но не всегда…
– Ну и язва ж ты, Батя… – без обиды говорит Лёха. – Мёда не надо – дай подширнуть…
– Какай «подширнуть»?! Танковую колонну одной «Мухой» сожгли?!.
– Не только «Мухой», у нас ещё и «Шмель» был! – наконец приняв игру, смеётся Лёха.
Жеку вызвали в штаб, и мы с Лёхой остались одни. Я жду от него рассказа, но он кряхтит, вздыхает, треплет за холку собаку, всё не может начать.
– А помнишь, дядь Сань, когда мы переходили, нас чуть снайпер не шлёпнул?.. – зачем-то вспомнил Лёха.
– «Чуть» не считается, – улыбаюсь я. – «Чуть» меня каждый день шлёпают, и ничего… Не каждый тот мужчина, кто когда-то в кого-то стрелял, но каждый, в кого стреляли…
– То так… А я, честно сказать, тогда маленько перетрухнул, – признался Лёха. – Думал: сейчас тюкнут в темечко, и не успею повоевать за Россиюшку…
– Уже повоевал?
– Повоевал… Вон, Батя подначивает… А я что, виноват, что всё так произошло?..
Лёха то хмурится, то сам себе усмехается.
– Так что ж там случилось?
– Дядь Сань, я до сих пор под балдой от того, что видел… – начал свой путаный рассказ Лёха. – Я ж в срочную сержантом был… Кое-что помню… Бэтмен назначил меня командиром отделения – девять человек. Половина в армии не служили, половина успели забыть, как автомат разобрать. Выдвинулись в Верхнюю Вергунку вести наблюдение – по два магазина на автомат, «Муха» с одним выстрелом, и один выстрел «Шмеля»… Расположились на окраине. Рощица маслины. Запах, аж в голове шумит… Солнце… Пчёлы… Так хорошо, мирно… Рядом глубокий овраг, заросший кустарником. «Если прижмут – есть куда нырнуть», – думаю. Залегли в траву. Тихо, птицы поют… В сон клонит… Даже забывать стали, зачем здесь. Вдруг слышим: над головой беспилотник зазудел. До чего противно зудит – так бы и шмальнул по нему, если б увидел. Зудит, гад, а самого не видать… Час зудит, два… Свыклись, стали о нём забывать. Тут слышим гул, и земля под нами зашевелилась. Видим: танковая колонна идёт к Вергунке. Укропские знамёна на башнях… Мы давай связываться со штабом… Рация, телефоны – всё сдохло. Нет связи… А они рядом уж, не более ста метров. Вдруг видим: навстречу колонне выходит милиционер, руку поднял, ноги шире плеч, не сходит с дороги. Стала колонна. Он: я такой-то и такой-то, участковый такого-то отделения… По такому-то закону бронетехника не имеет права входить в населённый пункт… Не успел договорить, застрелили его…
– Имя помнишь?
– Чьё?…
– Ну, участкового этого… Он же представился?…
– Представился… Я тогда своё имя забыл, не то что… Да он и не наш, не с ополчения. Сам по себе… Я со «Шмеля» шмальнул. Промазал. «Муху» хватаю… Попал… Да «Муха» она и есть муха, только искру на броне высекла… Тут они нас заметили, стали из «Утёсов» гасить. Подрываемся и в овраг… Слышим звяк гусениц. Сейчас к оврагу подъедут, зачистят нас… Уже с жизнью прощаемся, как вдруг звук какой-то… Как будто пчелиный рой. Не понять, откуда, вроде как отовсюду, и всё сильней и сильней… Как начало жахать! Высунулись – танки один за другим взрываются!… Что там было!.. Всё горит, башни летят… Уцелевшие укры автоматы побросали, прыгают к нам в овраг, мычат, сказать ничего не могут… Тут связь появилась. Бэтмен звонит: – «Все целы?» – «Все…» – «Молодцы! Победили!… Возвращайтесь в расположение». – «А пленных куда?» – «А вы ещё и пленных взяли?» – «Человек тридцать… Сейчас пересчитаем…»
Лёха умолк, потом, мотнув головой, рассмеялся нервным, без признаков веселья смехом.
– А эти сейчас подкалывают…
– А «Гроза» – неплохой позывной, – обняв его за всё ещё трясущиеся плечи, говорю я.
– Ничего, – пожимает плечами Лёха, и в губах его уже шевелится привычная усмешка.
Когда я уходил, он прокричал мне вслед:
– Дядь Сань, а фазанка вывела фазанят?
По краю опушки, там, где был когда-то пижмовый куст и гнездо фазанки, прошла танковая колонна ВСУ, перепахала траками дёрн, так что и прежнего места уже нельзя было отыскать.
– Вывела… – махнув ему рукой, крикнул я. – Кто ж ей помешает…
Погиб Лёха через два дня под Металлистом. Его тело отбили лишь через сутки. Едва опознали. У него были выколоты глаза и отрезаны уши, и только окровавленные губы на обезображенном лице, казалось, всё ещё кривились в усмешке.