Владимир Иванович Мальцев – За чертой времени
Аннотация
Автор — участник Великой Отечественной войны, бывший командир стрелкового взвода, и потому главными героями его романа стали солдаты-пехотинцы. Характеры восемнадцатилетнего паренька младшего лейтенанта Вилова, старого солдата сибирского охотника Лосева, комбата Денщикова и других проявляются в острых драматических ситуациях фронтовой жизни четвертого года войны.
Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В том, что они — кто старше, кто моложе —
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь, —
Речь не о том, но все же, все же, все же…
Александр Твардовский
Часть первая. Прорыв
I
На рассвете немецкая разведка выкрала красноармейца из взвода младшего лейтенанта Вилова. Когда соседние посты, услышав предсмертное сдавленное «а-а-а-а!», открыли стрельбу, — было поздно: лазутчики исчезли в молочном тумане нейтральной полосы.
…Торопливые пулеметные очереди, злой автоматный треск и почти сразу же шелестящий свист вражеских мин, их разрывы подняли на ноги Вилова, который чутко дремал в «лисьей норе» третьего отделения. Он махом откинул от себя шинель, служившую одеялом, застоявшимся голосом прохрипел: «В ружье!» и бросился к выходу. Землянка встрепенулась — завозилась, зашуршала сухой травой, на которой солдаты спали, зазвякала оружием, раздались чертыханье, ругань, и из нее, теснясь в проходе и натыкаясь на передних, стали выскакивать красноармейцы.
Оказавшись в траншее, младший лейтенант завертел головой: что? где? Он уже понял: случилось чепе, что оно свалилось не на чью-либо, а на его голову, и что виноват один он, и никто больше. Посты его взвода были в самой низине, всего ближе к немцам, и он, бороздя плечами о стенки хода сообщения, бросился туда. В отсветах минных разрывов, ракет на его лице выделялись острые скулы да сросшиеся на переносице широкие черные брови.
На повороте, заметив бегущую навстречу тень, Вилов выстрелил из пистолета вверх.
— Я это, я — Яцук! Вон туда потащили! Я приметил…
— Показывай! Вперед!.. Живо!
Яцук растерянно переминался с ноги на ногу, не понимая, зачем это ему приказывают возвращаться «туда».
— А ну, с дороги!
Стараясь вмяться в земляную стену, чтобы пропустить взводного, Яцук ёкнул, когда Вилов своей квадратной спиной надавил на его куриную грудь.
Добежав до окопа пулеметчика, строчившего в туман, младший лейтенант махом выкинулся из траншеи, оглянулся на подоспевших солдат, махнул рукой:
— Давай сюда!.. Эй, «максим», в случае чего… бей!
Ковш Большой Медведицы опустился вниз — ночь шла на убыль, и Вилов быстро угадал темные полосы в высокой росистой траве. Одна полоса была шире и ровнее других — пулеметчика, видать, тащили на плащ-палатке волоком. Вилов, не пригибаясь, побежал по следу. Он действовал, как учил его отец — старый охотник, когда они выслеживали волков. Хитрый вожак, чуя погоню, не поведет к месту пира по прямой… Примятые полосы травы со сбитой росой повернули влево, но в той стороне ровная лощина, а кустарник — впереди, за ним — овражек. Вилов решал секунду — и устремился к черневшей стенке кустов. Он сразу промок до пояса. Не оглядывался назад: слышал хлестание травы по ногам, пыхтение солдат, которых вел Гогия. Перед первыми акациями Вилов присел и дал рукой знать отделению, чтоб замерло.
Преследование распалило его, он вошел в охотничий азарт, забыв, что здесь фронт, а не тайга, опытные враги, а не дикие звери.
Сзади, на нашей передовой, и впереди, на немецкой, — рвались мины, били пулеметы, однако в какой-то момент он уловил звуки из-за кустов и правее.
— Там… — прошептал он и кинулся в акации.
Но только проскочил кусты, как с противоположного берега овражка трассирующими ударил автомат, указывая цель. Немецкие дежурные пулеметчики не заставили себя ждать. Пули срезали ветки, зачавкали в траве. В ответ заработал «максим» Карпова.
Вилов выпустил за овражек несколько коротких очередей, автоматами и винтовками его поддержало рассредоточенное отделение. Взводный хотел было броситься через овраг, но остался лежать — тяжелая рука Гогии сдавила ногу:
— Куда? На мины? Отходи, командир. Раненые.
На обратном пути один из раненых умер, другого передали санинструктору младшему сержанту Вере Самойленковой.
Посмотреть на убитого сбежалось несколько солдат. В серой мгле траншеи лицо его выделялось белым пятном. Кто-то принес шинель мертвого, и старший сержант Гогия, приняв ее, полой промокнул пузырьки розовой пены в уголках рта покойного и укрыл его.