Матвей устал, и ему невмоготу было осилить и упорядочить наплыв мыслей, то туманных и отрывочных, то запутанных и переплетенных между собой, неясных до конца. Чтобы избавиться от утомления или как-то сократить его, он откинул покрывало и повернулся на бок, лицом к палате, к раненым, Захотелось просто тихо, бездумно полежать, наблюдая людей. Захотелось побыть неприметным, малюсеньким человечком, без всякой славы, молвы и бессмертия.
II
Солнце пекло нещадно. Из под трав струился горячий прозрачный парок — марево. Снаряды, впиваясь в землю, гулко рвали ее на мелкие куски, вздымали пыль, раскидывали комья, а земля вновь курилась, но уже черно-сизой плывучей смесью.
По всему видимому горизонту шло сражение.
Батальон Денщикова 25 августа дважды атаковал сильный заслон немцев, прикрывающий переправу, и, наконец, вышел к реке. Помогла артиллерия — ночью скрытно выдвинутый на прямую паводку пушечный полк ураганным настильным огнем проломил путь ротам, которые и овладели вражескими позициями. Теперь переправа оказалась под автоматно-пулеметным обстрелом пехоты, а орудия сопровождения, наскоро заняв позиции в боевых порядках пехоты, разбили средние звенья понтонов, и на левом берегу Прута образовалась огромная пробка.
В сумерках крупная немецкая часть при поддержке семи танков и трех штурмовых орудий «фердинанд» вновь выбила денщиковский батальон и восстановила положение. Спустя час переправа опять лихорадочно заработала.
Утром 26 августа, как только рассвело, солдаты увидели на позициях, которые они оставили прошлой ночью, четыре застывших танка. Один еще продолжал дымиться. Осевший, накренившись набок, он принял два прямых попадания: в башню, она валялась в десяти шагах, и в моторную часть. Разодранный на куски взрывом боекомплекта снарядов, танк превратился в груду тлеющего металлолома. Недвижно маячили из высокой травы короткие стволы всех трех «фердинандов». Чуть правее, на взлобке, угадывались бывшие позиции наших батарей, проутюженные немецкими танками и самоходками, с остатками шести орудий.
Сильно поредевший батальон (в ротах осталось по пятнадцать-двадцать человек) явно был но в силах захватить злосчастный хутор, сметенный с лица земли: все, что могло гореть, сгорело или еще тлело, кое-где на месте построек валялись груды камней. Но приказ — занять несуществующий хутор — оставался в силе, и командир полка сам звонил Денщикову, угрожал и требовал его выполнения немедля.
Комбат медлил, выжидал. Выжидал момента, когда авиаторы разберутся в обстановке, увидят, что переправа возобновлена, и навалятся на скопления немецких войск. Уже прилетали две группы наших штурмовиков. Они уложили бомбы на берегу, по ивовым зарослям, где сгрудились части, которые не могли пробиться к переправе сквозь свои же войска, на воду вдоль понтонов, но не разорвали их. Десятки стволов зенитной артиллерии — «эрликонов» — образовали на линии атаки самолетов почти сплошной зонт из разрывов снарядов, и две наши машины были сбиты: одна прямым попаданием разметана на куски, другая, подбитая, волоча за собой клочья огня и дыма, врезалась в воду, и одни летчик, выкинувшийся с парашютом, был добит еще на подходе к земле. И Денщиков с минуты на минуту ожидал третьего налета, который, как предполагал, будет еще более мощным. Тогда и можно поднять пехоту. Да и пушкари пускай осмотрятся, оценят положение, разберутся, где свои, где немцы, выведают цели. Он уже звонил командиру полка насчет артогня перед атакой, да Дамбаев прислал сухопарого корректировщика старшего лейтенанта, который вон сидит в окопчике и что-то заносит себе в блокнот. А пока что полковая артиллерия ведет нудную дуэль с немецкими батареями, стреляющими из-за холма.
Комбат лежал на росистой земле, в ямке, и не знал, выждать еще или… По полю бежал солдат, делал бросок, залегал на секунду и снова поднимался. Что-то кричал.
— Капитана — на капэ. Требуют!
Солдаты, один за другим, повторили команду, и, услышав ее, Денщиков по-пластунски попятился назад, к кустикам, вскочил и, пригибаясь, побежал к разбитой часовне, где находился КП.
…Там были двое с адъютантами — подполковник Брагин и командир дивизии генерал-майор Федоровский. Доложив, Денщиков ждал, что будет дальше. А Брагин и генерал вели себя так, будто Денщикова и не было рядом.
— Пехоты, товарищ генерал, не хватает, чтобы сломить сопротивление. Если поможете хотя бы одним батальоном — атаковать вон оттуда, — хутор можно взять. Одного батальона не хватает.
— Мне тоже всегда недостает одного полка. Всегда, — ответил генерал. — Батальона вам не будет, Александр Ильич. Обходитесь собственными силами. У вас их достаточно. Я понимаю вас, Александр Ильич, ваше желание, но… остальные полки плотно ввязаны в бои на удержание окружения на участке дивизии, не менее важном, чем ваш, а более значимом и опасном. Сейчас необходимо не ослаблять нажима на «котел», который уже замкнут, запечатать с нашей стороны все дырки, в которые они могут просачиваться, ускользать.