Петро, ошеломленно взглянув на младшего техника-лейтенанта, сказал матросу:
— Бери за ноги. Быстро!
Так естественно представлялось главстаршине — выполнить последний долг перед мертвым братишкой, которому не повезло на этом свете, и уж напарник Петухова послушно было ухватил убитого за ноги, но подскочивший Нешто оттолкнул матроса, разъяренный, испуганный, зашипел, словно немцы были за стеной:
— Бросьте, я вам говорю. Они с минуту на минуту нагрянут. Отваливай. Берите чего-нибудь и ходу отсюда. Никому эти бумажки не нужны. И немцам тоже. Они без бумажек нас давят, как тараканов.
— Ты как хочешь, лейтенант, а мы все-таки похороним. Можешь отваливать. Тягай, тягай, чего опешил? — прикрикнул Петухов на матроса, и они потащили труп во двор.
В две лопаты, тяжело дыша, торопливо углубили какую-то канавку, подрезали стенки, и в считанные минуты мелкая могила, в полметра, была готова, а в следующие минуты убитый связист уже лежал под невысоким свежим холмиком и на бугорке — бескозырка (Петухов сбегал в хату, поискал — нет нигде, снял свою и положил на бугорок).
— Где младший техник-лейтенант?
Неожиданно совсем рядом, за соседними домами, началась стрельба. Оба присели, укрывшись за могилой. Из-за угла дома, что стоял через дорогу, выскочила тень — моряк перемахнул через заборчик, оказался носом к носу с Петуховым.
— Полундра! Ах, твою… — выругался моряк. — Перепугал! Думал — крышка: окружили, гады. Чуть не врезал тебе прикладом по скуле. Вы чего торчите? Не видите — прочесывают. Мы для прикрытия были оставлены. Отходим.
— Где остальные? Давай их сюда! Тут рядом — траншея, — Главстаршина обрадовался — все-таки не трое, можно и дать отпор, в случае чего… — А ты, — он схватил за рукав возницу, — шпарь, поищи лейтенанта, скажи: здесь моряки, группа. Или пускай уходит один, не ждет нас. Мы их придержим.
Матрос вернулся скоро. Запыхался, выпалил:
— Нигде нет. И тарантаса! Удрал!
— Везде искал?
— А как еще? Все обежал. Куда он мог деться?
— Хрен с ним? Беги туда, собирай братву и — обратно.
Набралось четырнадцать человек, остатки роты прикрытия. Не думал Петухов, что когда-нибудь ему придется брать командование на себя. Оказалось, моряки, теснимые немцами, остались без командира и отступали вразброд. И неожиданно подвернувшийся главстаршина Петухов сразу стал для них тем человеком, какого им не хватало, чтобы прийти в себя, организоваться и почувствовать силу хотя и маленькой, но боевой единицы, которую просто так, нахрапом, не возьмешь, потому что он, главстаршина, знает, что делать и как быть. А Петухов и на самом деле знал выход — по той траншее проскользнуть к своему батальону на берег, пока темно, пока луна не взошла. Траншея, которую их батальон вырыл по окраине пригорода вчера и удлинил сегодня с утра, тянулась в сторону моря метров на двести, туда, куда им надо, а там садами-огородами до своих сущий пустяк… если, конечно, немцы не заняли те места. Не должны бы, соображал Петухов: ведь он всего полчаса как оттуда, и стрельбы в той стороне не слыхать. Немцы не могут без шума и треска, особенно в темноте, любят брать на испуг. Сегодня днем их самолет разбрасывал хлопушки. Если с ними не знаком, и впрямь можно оробеть. И робели. Низко летел, не стрелял. Вдруг отделилось от него нечто вроде пенала, и, когда он раскрылся, — посыпались «гранаты». Некоторые «взрывались» (хлоп, хлоп и дымок) на высоте, другие — когда падали на землю и обдавали ее мелкими-мелкими осколками. Нескольких моряков поцарапало, и Петухова — тоже. А серьезного — ничего. Лишь неприятно: не ранение, а больно, до крови зацепляет.
«Надо собрать всех. Пошуметь и — исчезнуть незаметно».
Двоих легкораненых Петро приказал проводить по траншее «туда».
— Догоним. Не задерживайте. Ты, штабист, — сказал он матросу, с которым приехал, — иди с ними. Старшим.
Немцам, по-видимому, никакой охоты не было преследовать моряков в темени. Высунулись было из-за соседних домов, наткнулись на дружный огонь карабинов; скрылись и, постреляв больше для порядку, затихли. Отложили, наверное, до светлого времени — русские все равно далеко не уйдут пешком.
Петруха привел группу на берег, в батальон, когда уже началась переправа через пролив на Тендринскую косу на трех военных катерах и рыбацком суденышке.
На следующий день лишь к обеду кончилась неизвестность и дождались из штаба полка, расположившегося на нижнем этаже маяка, приказа — с наступлением темноты послать на катере разведку, разузнать, до какого места восточное побережье занято врагом и куда можно высадить полк, чтобы соединиться со своими. И сделать это быстро. Все понимали — далее оставаться на косе и дожидаться, когда немцы обнаружат моряков и разбомбят, нельзя. Остров низко сидит в воде, маскировка — одни камыши да мелкий кустарник. Окопы не выроешь: два раза всади в землю штыковую лопату — и вода.