Тобиас Вулф За чистую монету
Автобус № 64 останавливается у собора Святого Петра, поэтому он всегда полон паломников или лохов — как посмотреть; для карманных воров, во всяком случае, раздолье. Мэллон не был ни паломником, ни, по его мнению, лохом. Жена его, с которой он жил теперь врозь, была швейцарской итальянкой, по-итальянски он говорил бегло, часто наезжал в Рим по делам агентства. И в тот день, ощупываемый карманником, ехал на 64-м только потому, что его ждала деловая встреча возле Ватикана, а из-за внезапного летнего ливня поймать такси было невозможно.
Автобус был набит мокрым, парным народом. При остановках и на поворотах люди наваливались друг на друга; во время одной из таких свалок Мэллон и почувствовал руку щипача в заднем брючном кармане — пустом, поскольку бумажник и паспорт были застегнуты на пуговицу в нагрудном кармане пиджака. Шарили весомо, грубо. Прежде чем он успел повернуться и предостерегающе посмотреть на вора, рука залезла в правый боковой карман. Отсутствие сноровки изумляло: так откровенно действовать мог разве что сам Мэллон, полезши к себе в карман за мелочью.
Рука влезла и, черт возьми, не торопилась вылезать. Этот карман тоже был пуст, но рука как будто не желала примириться с очевидностью. Мэллону стало любопытно, долго ли это будет продолжаться. Он терпел неумелые действия вора с дремотной отстраненностью, даже забавляясь — безобидность ситуации убаюкивала. Воздух был теплым, болотистым. Автобус затормозил, чтобы принять новых пассажиров, и вора прижало к спине Мэллона. Рука его продолжала тыкаться, как мышь в поисках крошек. Потом автобус дернулся, и вор инстинктивно схватился за бедро Мэллона. Это вывело Мэллона из транса. Он встал поустойчивее, напружинился и заехал правым локтем во что-то неожиданно податливое, мягкое. Жаркий выдох обдал ему шею, и рука убралась. Мэллон злорадно обернулся и увидел человека, который согнулся пополам, держась обеими руками за живот. Он издавал слабые мяукающие звуки. Пассажиры вокруг — в большинстве филиппинцы, судя по виду, — встревоженно смотрели на него: кругленький человечек, весь в черном — в черном кожаном пиджаке с мятой спиной, в черных мешковатых штанах и черных остроносых туфлях, чуть ли не детского размера. Сквозь жидкие черные волосы просвечивала кожа черепа, длинные их пряди свисали к полу. На Мэллона никто не смотрел; автобус сбавлял скорость перед очередной остановкой. А карманник продолжал издавать эти ужасающие звуки.
Мэллон наклонился и взял его под локоть. Попытался поднять его, но тот не хотел выпрямляться. Автобус встал. Пойдемте, сказал по-итальянски Мэллон. Пойдемте. Ничего страшного. Пойдем. Карманник вырвал руку и все никак не мог отдышаться. Дверь автобуса с шипением закрылась. Мэллон положил руку на спину вора. Ничего, сказал он. Пойдем. Давайте, давайте. Он снова взял его под руку и повлек к двери, придерживая на крутых поворотах, а потом при резкой, с дрожью остановке. Дверь открылась, он помог вору спуститься по ступенькам — тот еще был согнут и хватал ртом воздух, а люди расступались перед ним, как перед прокаженным.
Дождь перестал, но небо было темным, угрожающим. Мэллон завел карманника под матерчатый навес над витриной и наблюдал за его драматическими потугами и кряхтением, правда, безрезультатными. Он потрепал его по плечу. Прохожие старались смотреть прямо перед собой (он вел бы себя так же), и лица их застывали от смутного стыда. В витрине над религиозными гипсовыми статуэтками и дешевыми четками висел постер с Марией, оплакивающей Христа.
В такие моменты не хочется, чтобы увидели, как ты поглядываешь на свои часы, — человек, может быть, умирает у твоих ног, — но большие часы на столбе, как и все уличные часы в Риме, показывали невесть что, и у Мэллона не было выбора. Десять минут пятого. Он уже опаздывал на десять минут, а до офиса Dottore Сильвестри было не меньше пяти минут ходу. Важная встреча. Вчерашнее обсуждение прошло плохо: Мэллон придрался к нескольким намеренным неточностям в заявке Il Dottore. Девелоперское агентство, где работал Мэллон, могло решить судьбу программы Сильвестри по строительству водоочистных сооружений в Восточной Африке. Искажения в заявках на субсидии в подобных документах весьма обычны, и на самом деле правление агентства уже решило поддержать программу. Мэллон прибыл сюда, чтобы прояснит у Dottore Сильвестри условия финансирования, а не для того, чтобы демонстрировать свое чутье на туфту. Вчера он дал Il Dottore понюхать кнута, и, возможно, создал у него впечатление, что проект отправят в мусорную корзину. Это впечатление надо было исправить, пока о нем не узнало его начальство в Женеве.