- Посмотри, как сильно ты ему нравишься.
- Очень сильно!
- Хочешь, чтобы он стал твоим? Думаю, с тобой он будет счастливей.
Личико Шарлотты засветилось.
- Я могу взять его?
Блейк кивнул:
- Он любит тебя и хочет жить с тобой. Точно говорю.
Обхватив щенка обеими руками, Шарлотта встала.
- Нужно спросить маму.
И прямо как Гринч, который украл Рождество, Блейк улыбнулся и погладил ее по макушке.
- Тебе нужно просто взять его домой и позволить маме увидеть, как сильно он тебя любит.
- Мама еще не вернулась с работы. По субботам за мной смотрит Тильда.
Еще лучше.
- Сделай маме сюрприз. Все любят сюрпризы.
Шарлотта опустила плечики.
- Она наверное скажет нет.
- Не скажет, если увидит, как сильно ты любишь его. Она не сможет сказать нет, когда увидит вас вместе.
- Мама не позволит мне завести даже собаку. – Шарлотта обеспокоено прикусила губу. – Она будет злиться. – Посмотрела на Блейка большими голубыми глазами и спросила: - Что мне делать?
- Плакать. – Боже, Блейк снова почти ощутил чувство вины. – Она позволит взять его, если ты заплачешь.
- Плавда?
- Да. – У девчушки, вероятно, будут проблемы. – Я принесу тебе его собачью еду.
- Хорошо! – С извивающимся щенком в руках Шарлотта развернулась и убежала в свой двор.
Дети любят собак, сказал Блейк себе. Он посмотрел на нее, заходя в гараж. Щенку будет намного лучше с маленьким ребенком, чем с парнем вроде Блейка. Шарлотта права. Он сердитый. А собакам нужны счастливые хозяева.
Блейк вытер лужу с пола, затем вытащил покупки из пикапа и зашел в дом. Прошел через тамбур в открытую дверь винного погреба. Блейк никогда не любил вино, предпочитая холодное пиво или стакан виски. Комната переходила в кухню, украшенную гранитными столешницами и деревянными резными шкафчиками. В центре стоял большой кухонный «остров», окруженным принадлежностями, подходящими для шеф-повара. Блейку нравилось есть блюда от шеф-повара, он только не любил их готовить, а предпочитал забрасывать продукты в медленноварку и пару дней питаться тем, что получилось.
Блейк положил пакеты с покупками на столешницу и прошел через пустую столовую в гостиную. Она и спальня наверху были его любимыми комнатами в доме. Блейку нравился камин, выложенный речными камнями, и окна от пола до потолка наверху и здесь, которые выходили на озеро и глухой лес. Перед кожаным диваном и парой кресел стоял шестидесятидюймовый телевизор. В оставшейся части комнаты располагались разные спортивные снаряды и коробки, наполненные жизнью Блейка. Их было прискорбно мало. Большинство заполнено остатками военной жизни. Книгами и документами. Шлем, который спасал ему жизнь сотни раз, и щиток, который остановил пулю на пути к его сердцу. Нагрудная защита, парадная форма и старые пыльные ботинки.
Шаги Блейка гулко отдавались в доме, когда он шел к окну. Он посмотрел на свою худи, теперь покрытую черной шерстью щенка. На кармане было подозрительное мокрое пятнышко, так что Блейк завел руку за голову, стянул толстовку и бросил ее на скамью для упражнений. Он не хотел, чтобы его дом был полон собачей шерсти, не говоря уж о лужах, и решил, что едва «избежал пули». Такое уже случалось. Он почесал маленький круглый шрам на плече прямо под татуировкой трезубца «котиков». Шрам был не единственным напоминанием о службе. У Блейка имелся десятисантиметровый шрам под коленом от жесткого приземления после прыжка с вертолета и отметка на боку от пули АК-47. Татуировка трезубца на плече и Осия 8:7 на животе под пупком. (Так как они сеяли ветер, то и пожнут бурю: хлеба на корню не будет у него; зерно не даст муки; а если и даст, то чужие проглотят ее. Прим. перев). Блейку нравились все эти пророчества про гнев Господень и жатву бури из Ветхого Завета. Он не верил, что Бог выбрал его в качестве божьей кары, но верил, что спасал жизни гражданских и солдат. А когда смотрел в перекрестье своего оптического прицела, Блейку нравилось верить, что он был внедрен в неблагоприятное окружение удостовериться, что злые ублюдки пожнут бурю.
И что теперь? Блейк задал себе этот вопрос, глядя на озеро и солнце, медленно двигавшееся к вершинам гор. Что он сам собирается делать? Врачи и консультанты по зависимости в реабилитационном центре были против того, чтобы он возвращался к работе так быстро. По их мнению, его работа была одним из самых сильных триггеров. Она накачивала его адреналином, и алкоголь после был не только соблюдением правил поведения, но и способом снять стресс.
Бутылка стала привычкой, которая появилась после курсов по подрывным работам: зависнуть в баре с товарищами, болтая о работе и накачиваясь пивом. Привычка, от которой Блейк должен избавиться, но он не думал, что должен менять работу, так же как не думал, что беспомощен перед зависимостью.