Приоткрыв один глаз, Макси заметила одного из его телохранителей, изумленно взиравшего на эту сцену. Ангелос вынес ее на улицу и, нагнувшись к дверце лимузина, осторожно усадил ее в самый дальний угол, словно огромную куклу. Только тут Макси заметила, что в машине уже сидела какая-то рыжеволосая женщина. На ней были бриллианты и великолепное платье из зеленого шелка, которое подошло бы для съемок фильма об американском Юге прошлого века. Женщина смотрела на нее с неменьшим замешательством.
— Ты болела ветрянкой, Натали? — непринужденно спросил Ангелос Натали Сибо! Актриса, известная французская актриса, недавно приведшая критиков в восторг, снявшись в голливудском фильме. Как мало ему понадобилось времени, чтобы найти более приятную компанию, размышляла Макси, вслушиваясь в весьма оживленную перебранку на французском языке. Макси не знала французского, однако женщина буквально задыхалась от гнева, в то время как Ангелос держался все более холодно. Макси завернулась в одеяло, чувствуя, что причина спора — она; ей хотелось провалиться сквозь землю.
— Отвезите меня домой! — пробормотала она, не поднимая пылающей головы.
— Не вмешивайтесь… Вас это не касается! — яростно отрезал Ангелос. — Никакая женщина не посмеет диктовать мне!
Однако и на сей раз Ангелосу не повезло. У Натали, похоже, было на этот счет другое мнение. Оскорбленная в лучших чувствах, она перешла на обиженные причитания. Ангелос холодно молчал. Наконец наступила неловкая тишина. Через некоторое время лимузин остановился. Натали выскочила из машины и, бросив ему на прощание что-то злое на родном языке, захлопнула дверцу.
— Надеюсь, вам было интересно, — проговорил Ангелос с ледяным самообладанием. Лимузин тронулся дальше. Приоткрыв заплывшие глаза, Макси уныло оглядела сиденье, которое только что занимала Натали, и снова сомкнула веки.
— Я не знаю французского…
Ангелос тихо выругался и схватился за телефон. Уже второй раз он садится в лужу. При мысли об этом на душе Макси стало легче. За эти два дня Ангелос, которому не давали проходу сотни дурочек, столкнулся с двумя, несомненно, более умными представительницами женского пола. И ему это только на пользу, решила она. Затем она задремала, то и дело просыпаясь от приступов кашля. Вскоре, однако, Макси погрузилась в забытье.
— Вам уже получше, Макси Кендалл?
Макси смотрела на склонившееся над нею худое женское лицо. Оно по казалось ей почему-то знакомым. На женщине был аккуратный белый халат, она измеряла Макси пульс. Очевидно, это медсестра.
— Что со мной? — пробормотала Макси, лишь смутно, урывками припоминая, как она без конца ворочалась, как тяжело и больно было дышать.
— У вас редкая, но очень серьезная разновидность пневмонии, — объяснила ей блондинка. — Вот уже пять дней, как воспаление спало…
— Пять… дней? — Макси удивленно оглядела огромную спальню, элегантную, без излишеств современную мебель. Квартира Ангелоса. Сомнений быть не могло. Кругом стерильная чистота, ни намека на тепло женского присутствия и домашний уют. Должно быть, в его представлении идеальный дом — это просторный, наполовину обставленный ангар.
— Вам повезло, что мистер Петронидес вас во время нашел. — Слова медсестры заставили Макси вновь сосредоточиться на разговоре. — Учитывая, в каком тяжелом состоянии вы находились, он, возможно, спас вам жизнь.
— Нет… Я ничем не хочу быть ему обязанной… И уж тем более жизнью! — с нескрываемым ужасом воскликнула Макси.
Изящная блондинка изумленно уставилась на нее.
— Вас лечил один из лучших врачей Англии, мистер Петронидес обеспечил вам круглосуточный уход, и вы еще говорите…
— Пока мисс Кендалл нездорова, ей можно говорить все что угодно, — послышался суровый голос Ангелоса. — Можете отдохнуть, сестра, я побуду с вашей пациенткой.
Женщина вздрогнула, так тихо и неожиданно он вошел. Она покраснела и поспешно поднялась с места.
— Да, мистер Петронидес.
С необычайным проворством Макси натянула простыню на голову. — Подумать только, как сразу оживилась больная, — заметил Ангелос, едва за сиделкой закрылась дверь. — И она чертовски неблагодарна. Почему меня это уже не удивляет?
— Уходите, — пробормотала Макси, вдруг ясно ощутив, какие у нее грязные, слипшиеся волосы и что вся она покрыта этими отвратительными пятнами.
— Я у себя дома, — сухо напомнил Ангелос, — и никуда не пойду. Неужели вы полагаете, что за эти дни я ни разу не зашел проведать, как у вас дела?
— Мне все равно… Я уже пришла в себя. Если бы мне было так плохо, почему вы не отправили меня в больницу? — спросила Макси из-под простыни.
— Врач — мой близкий друг. На вас хорошо действовали антибиотики, и он не счел нужным вас тревожить.
— Никто со мной не посоветовался, — пожаловалась она, поворачиваясь, чтобы почесать бедро.
Ангелос рывком сорвал простыню.
— Не вздумайте чесаться, — проворчал он сквозь зубы. — Иначе вы всю себя расцарапаете. Если увижу еще — привяжу к кровати!
Внезапно оказавшись обнаженной, ошеломленная убийственным тоном этой угрозы, Макси уставилась на него полными ярости синими глазами.
— Свинья, — проговорила она срывающимся голосом, заметив, что ее смущение явно его забавляет. — У вас не было никакого права привозить меня сюда.
— Вы слишком слабы, чтобы указывать мне, — с жесткой прямотой напомнил ей Ангелос. — И я знаю меру, когда спорю с больным. Если это утешит ваше раненое самолюбие, то пятна вам даже к лицу, надо только привыкнуть.
— Заткнитесь! — выкрикнула Макси и повалилась на подушки, вконец обессиленная. Пытаясь выровнять дыхание, она посмотрела на него.