Его голос был холоднее снега в самые лютые морозы.
— Тебе какая разница?
— Подожди.
Я остановилась, но оборачиваться не стала. Я не могла понять, он тянет время или действительно хочет продолжить этот разговор. Я специально посмотрела на часы, как бы показывая, что уже опаздываю.
— Признаю, перегнул.
Я обернулась. Он стоял на первой ступеньке лестницы, руки в карманах, плечи поникшие. Что-то мне подсказывало, что эти дни были не самые счастливые в его жизни.
— Где ты был? — задала я наконец-то тот самый вопрос, который мучил меня все четыре дня. И как только слова сорвались с моих губ, я пожалела. Мне все равно, где он был. Меня это не касается.
Он выдохнул, как будто собирался с мыслями. Потом пожал плечами и ответил:
— Где-то.
Поняв, что ответ меня вряд ли устроит, добавил:
— В основном у друга.
— А не в основном? — мой голос предательски задрожал, передавая мое волнение. Так, спокойно. Это просто разговор двух знакомых, которые по странным обстоятельствам оказались членами одной семьи.
Он отвернулся, потер шею и снова посмотрел на меня. Выглядел как у доски мальчишка, не знающий ответа на вопрос. И я снова заметила его татуировку на трицепсе. Если попросить его снова почесать шею, можно что-то разглядеть. Но, конечно, я не стала этого делать.
— А не в основном у подруги.
— Хм, понятно, — протянула я. А что я хотела услышать? Я уже знала, что у Саши есть девушка по имени Алена. И по словам мамы, он часто ночует у нее.
Ему двадцать два, и, конечно, у него есть девушка. У таких парней не может не быть…
Я снова собралась уходить, и он в который раз меня остановил.
— Так, что мне делать?
— С чем? — спросила я, забыв, о чем мы вообще говорили.
— Ну, со стиркой, — пожал Саша плечами.
— Постирать не вариант? Ну, можешь вызвать клининг. Они тоже, вроде, стирать умеют.
В его глазах я прочла молчаливый вопрос.
— Ты серьезно? Ты никогда не стирал?
— Нет, как-то не приходилось. Я жил либо с мамой, либо вот с Мариной.
— И одежда сама появлялась в твоем гардеробе — чистая и глаженая.
— Примерно так, — развел он руками, мол, я не виноват, женщины сами старались мне угодить.
Неожиданно даже для самой себя, я весело усмехнулась, бросила сумку на диван и пошла к нему навстречу.
— Что?
— Что что?
— Ну, ты уходить собиралась.
— Угу, — ответила я и прошла мимо него, начала подниматься наверх. Дойдя до верхней ступеньки я обернулась и спросила. — Ты идешь?
Он закивал, в два счета перепрыгнул через все ступени и оказался рядом.
— А куда мы?
— Стирать!
Да, у них отдельная комната для стирки. Тут одна стиральная машинка, одна сушильная, гладильная доска, парогенератор, утюг, вешалки… Представляю, как бы я тут с радостью снимала стресс. Как ни странно, я любила гладить. Особенно, если включить какой-то классный фильм.
Саша тащил свою корзинку с грязной одеждой.
— Командуй.
— Это я люблю, — сострила я. — Смотри, сначала надо рассортировать одежду по цветам. Три категории: белое, цветное, темное. Справишься?
Боже, я действительно учу этому взрослого человека??!
— А это что? Белое, цветное или темное? — показал он на свои желтые шорты с белыми и чёрными вставками.
— Цветное.
— А это? — теперь он сомневался на счет белого поло в черную тонкую полоску.
— Это надо тестировать, но скорее всего белое.
Он засмеялся. Не думала, что стирка может так развеселить.
— Это сложнее, чем я думал…
— Надеюсь, теперь ты будешь уважительнее относиться к моей маме, которая, по твоим словам, должна быть домработницей для всех.
На самом деле я не хотела его поучать, упрекать, но вышло именно так. Поэтому я спешно отвернулась к машинкам, делая вид, что изучаю режимы.
— Эй, — тихо позвал Саша. Когда я не стала реагировать, он взял меня за руку и повернул к себе. — Я, правда, не хотел обидеть ни тебя, ни твою маму, ни в целом женский пол. Просто я привык к такому… Мой папа даже не знает, где находится эта комната, — попытался он пошутить.
И я засмеялась. Конечно, ничего смешного в бытовой инвалидности нет, я убеждена, что люди, независимо от половой принадлежности, должны уметь выполнять хотя бы элементарные домашние дела, но то, что его разбаловали женщины, немного оправдывало его несостоятельность в этом вопросе. И пока я размышляла над этим, он вдруг тихо произнес:
— Ты такая красивая сегодня.
Я прямо чувствовала, как внутри все сжимается, а потом резко разлетается на тысячи кусочков. Такая простая фраза, брошенная как бы между прочим, а я стою и не знаю, как собрать себя обратно.