Черный жрец оставил руку юноши в покое и помолчал немного, прежде чем ответить.
— Это был мой долг перед вами, — совершенно серьёзно сказал он наконец. — Долг как ученика.
«Не думаю, что ты задолжал мне настолько. Нет, не проси меня поверить в это».
Человек, пошедший на дикие эксперименты с Черной магией… отступник, осквернивший и исказивший саму суть его учения… кто знает, на какую ещё извращенную жестокость окажется он способен? Нет, доверять волчонку решительно нельзя.
— Я принес вам подарок, — тем временем миролюбиво сообщил Элиар, надеясь несколько разрядить обстановку. — Возможно, вещь из прошлого навеет мессиру новые воспоминания и придаст сил.
С этими словами он извлек из рукава и протянул Учителю небольшую коробку, обернутую в старинную узорчатую бумагу цвета кармина.
Элирий со сдержанным любопытством развернул тончайшую упаковку. Внутри, к его изумлению, оказался алый Хвост Феникса — знаменитая магическая плеть. Его плеть.
Совершенный легонько коснулся грозного духовного оружия, и то ярко вспыхнуло: призрачные языки огня пробежали от рукояти до самого кончика и обратно. Воодушевившись, юноша вознамерился было достать плеть из футляра, но та оказалась тяжела, тяжела не обычной земной тяжестью — и тут же выпала из руки.
Владеть пламенной плетью мог вовсе не каждый.
Элиар опустил глаза, напряженно следя, как Хвост Феникса падает и откатывается чуть в сторону. Нечитаемое выражение застыло на лице Черного жреца, будто он уже видел нечто подобное прежде. И такого рода дежавю совсем не нравились Великому Иерофанту.
— Воистину, эта плеть слишком тяжела, — тихо сказал он. — Но в руках Учителя и травинка может стать оружием.
В спокойном голосе Черного жреца не было и намёка на непочтительность, но в сложившихся обстоятельствах сказанное не могло восприниматься иначе, как насмешка. Элирию пришла в голову мысль, что сам он, несомненно, не удержался бы от язвительности в угоде минутной прихоти и желания уколоть… но таков ли его ученик? Увы, он почти ничего не помнил о сыне Великих степей.
Элиар потянулся за упавшим артефактом и медленно поднялся на ноги.
В руках его был великолепный Хвост Феникса — яркий, как пламя, гибкий, как ивовая лоза. Нельзя не признать, жрец выглядел чертовски эффектно — длинная плеть вилась и сияла у его ног, как живая.
Элирий вздохнул и мысленно воздел глаза к небу. Нынешнее тело так слабо, что один удар Хвоста Феникса вышибет из него дух. Да что уж там, один удар обычной плетью с легкостью возымеет тот же самый результат. А Хвост Феникса был не просто великолепно сделанной плетью: в духовном оружии спала древняя магия, пробудить которую он, увы, пока что не в силах.
Однако, похоже, и ученик его не очень-то преуспел в этом деле.
— Ты не справился, не так ли? — едко усмехнулся Красный Феникс, ничуть не беспокоясь о том, что может ранить чье-то самолюбие.
— Увы, — ученик развел руками, — после вашей смерти плеть будто потеряла силу. Но я знаю, что это не так — запечатанная, сила солнечного пламени всё еще таится внутри.
— Ты пробовал овладеть ею?
Элиар слегка смутился: уже очень давно никто не задавал ему неприятных вопросов в лоб.
— Да, — честно признал кочевник. — Было бы глупо не попытаться заполучить столь могущественное духовное оружие. Но Хвост Феникса признает только вашу кровь. Я ничего не смог с этим поделать, хоть и испытывал разные способы.
— Что ж, очевидно, ты был не лучшим моим учеником.
На сей раз удар оказался точнее: лицо Черного жреца на миг перекосилось, будто ему снова ни за что ни про что неожиданно влепили пощечину и указали на место.
— Потеряв память, вы не растеряли ни капли своей природной ироничности, ваша светлость, — несмотря на это, Элиару удалось сохранить самообладание.
— Да? А мне думается, растерял, потому что и не думал шутить.
Демонстрируя завидную выдержку, Черный жрец пропустил мимо ушей новый словесный выпад. Пристально всматриваясь в лицо Учителя, кочевник казался взволнованным.
— Вы очень бледны, — сухо констатировал Великий Иерофант и с нажимом продолжил: — Вам нужно вернуться в постель. Состояние мессира внушает мне серьезные опасения.
Стыдно признать, но волчонок прав: снова накатывает проклятая дурнота, хоть Элирий и старался не подавать виду. Нет нужды лишний раз выказывать перед учеником слабость, и без того уже явленную предостаточно.
Исключительно благодаря своей упрямой гордости он всё еще держится прямо, а не вяло сползает на пол.