— Света-шепнула мне девушка, которая приводила меня в порядок. — Если ты девственница, мой тебе совет, в первый раз, не зажимайся. Будет не так больно.
— В жопу себе засунь свой советик. И если это будет впервые, расслабься. Будет не так больно-зло ответила я.
— Ну как знаешь, пошла.
Я шла как на эшафот. Примерно двадцать шагов до сцены, а перед глазами вся жизнь пролетела. У меня выпрыгивало сердце. Я толком не могла идти. Мне было страшно. Я уже не знала, чего я боюсь больше. Перед тем как выйти на сцену, я чуть не упала. Ноги не слушались. Но мне помогли подняться, а после вытолкнули на сцену. В лицо светил прожектор. Я пыталась прикрыться руками. От стыда, растерянности и страха, я ничего не могла рассмотреть. Ослеплял противный, холодный, белый свет.
Я стояла на этой проклятой сцене и начинала осознавать весь ужас происходящего. Белее униженной, я не чувствовала себя никогда.
Подобное могло произойти в каком-нибудь фильме, книге, в конце концов у кого-нибудь другого, но не у меня, не со мной.
Я привыкала к свету. Ужаснулась, какое количество глаз на меня смотрят, пока я полуголая и запуганная пытаюсь прикрыться руками. Хочется убежать. Но я прекрасно понимаю, мне не позволят этого сделать.
— Лот под номером пять. Посмотрите какая скромница. Начальная цена, сто тысяч. Кто даст больше?! — спросил противный голос из колонки. Я даже не видела человека, который говорит. Трудно описать, до чего же мне было противно, страшно, стыдно. Я смотрела на всех этих мужиков, которые пускали слюни. Многие из них годятся мне в отцы и даже в дедушки. Все и каждый мерзкие, с наглой сальной рожей. Большинство из них толстые и неприятные.
Я не слышала ничего. Ни сколько за меня дают, ни что говорит мерзкий голос ведущего.
Меня продавали. Как вещь в магазине. Эти пузатые, мерзкие дядечки, смотрели так, словно готовы разорвать меня на части. Я поняла, что еще немного, и я просто упаду в обморок. В этот момент, я подумала уже даже не о себе. Я представила, что будет с моей бабушкой, когда она узнает, что со мной случилось. Что будет со мной, было уже не так важно. Я все-равно бессильна. Я не смогу ничего изменить.
— Продано-закричал голос из колонки и я подпрыгнула, до конца не понимая, что услышала и что произошло.
Свет прожектора упал на лысоватого мужика в очках. Лет шестьдесят пять, может больше, но точно не меньше. Он жадно поправлял свой галстук, словно ему вдруг нечем стало дышать. Платком протирал вспотевший лоб и лысину. Когда он поднялся со своего места на ноги. Я в полной мере смогла его рассмотреть. Он напоминал откормленную на убой свинью, нежели мужчину. Тучный, из под очком смотрят маленькие поросячьи глаза. Он явно доволен своей покупкой. А я стою и жалею, что все же не удавилась на шнурке, в том гадюшнике под названием приватная комната. Уж лучше удавиться, чем дать себя трогать, этому мерзкому, потному, жирному, старому извращенцу. Наверное именно это слово ассоциировалось с ним. Извращенец.
— Лот номер пять, займите место, рядом со своим хозяином.
Я прикрыла глаза. По щекам вновь потекли тонкие, соленые струйки. Я вдохнула воздуха, помолилась про себя, и на негнущихся ногах пошла к «хозяину». На меня смотрели все собравшиеся. Но лишь один смотрел довольно и радостно. Хозяин. Значит доволен.
— Не будем ждать, сразу пойдем в вип комнату, которая закреплена за мной-промурлыкал мужчина и положил по хозяйски свою руку мне на ягодницу, которая была почти ничем не прикрыта. — Не бойся. Я не буду тебя обижать. Тебе будет хорошо. — добавил он, когда я дернулась. — Мы сделаем друг-другу хорошо. Пойдем моя ягодка.
Я хотела чтобы никто меня не трогал. Мы удалились. Естественно с охраной. Мужчина меня буквально подгонял. Видимо так не терпелось ему попробовать молодого тела. А я понимала, что меня начинает тошнить, от одного лишь вида этого старика. Я уже подумывала, что я готова пойти даже на убийство. Я не смогу перебороть себя. Даже страх не заставит меня лечь под этого деда.
Как только за нами закрылась дверь комнаты, я сразу же стала смотреть по сторонам. Стала бегать глазами, ища хоть что-нибудь, что сможет мне помочь. Хоть вазу какую-нибудь, чтобы огреть его по голове. Но ничего не было. Ничегошеньки.
Меня совсем не ласково бросили на кровать. Мои слезы на него не действовали. Медленно, но я начинала соображать. Если я сейчас сломаюсь и позволю мне что-то сделать, это будет конец. Нужно выиграть время. Отвлечь его. Придумать хоть что-нибудь.
— Давай. Раздвинь ножки, сними трусики. Покажи мне себя. Поласкай себя. Я жду-сказал мужчина.