— Раззява! — крикнул он на бегу водителю. — В милицию… в милицию сообщи!.. быстро!..
Бандит обогнул дом, и на какое-то время Становский потерял его из виду. Вбежав во двор, он на секунду остановился: во дворе было тихо, темно — и пусто. Внимательно посматривая по сторонам, Становский уверенно направился к ближайшей парадной; по его расчетам, до следующей парадной преступник не мог успеть добежать: расстояние, разделяющее его и преступника, когда тот свернул за угол, было меньше, чем от угла дома до дальней парадной.
Шофер осторожно приоткрыл дверь, вошел внутрь, прислушался. Где-то наверху, казалось, слышался разговор, — Становский до предела напряг слух, — слабо хлопнула дверь — на четвертом или пятом этаже. Становский, подталкиваемый догадкой, быстро вышел наружу, во двор, задрал кверху голову. Так и есть! Наверху одиноко светилось окно: четвертый этаж!
Ай да Становский!
Шум двигателя и свет фар заставил его мгновенно обернуться: во двор въезжала милицейская машина. Становский замахал руками: «Сюда, сюда!» Машина подъехала ближе, из нее вышел сержант.
— Он там, — указал на окно Становский, — спрятался в квартире… Это бандит, он напал на водителя, вот его пистолет, — наскоро объяснял он ситуацию милиционеру.
— Я знаю, — кивнул сержант. — Где остальные?
— Разбежались…
— Ладно. — Сержант взялся за дверную ручку. — Оставайся внизу, — сказал он милиционеру-водителю, — а мы с ним вдвоем пойдем, а то черт его знает…
Стараясь не шуметь, они поднялись по лестнице на четвертый этаж; на лестничной площадке сориентировались, в какую квартиру следует звонить, и сержант нажал кнопку звонка.
— Кто там? — раздался за дверью испуганный женский голос.
— Откройте, милиция!
— А что случилось?
— Я прошу вас открыть дверь!..
Открыли не сразу. Хозяйка квартиры — женщина лет 40–45, — делая удивленное лицо, отрицала, что у нее кто-либо прячется. И действительно, кроме этой женщины и ее малолетнего сына, в квартире больше никого не было, — сержант бегло осмотрел все помещения.
— А теперь откройте шкаф, — потребовал он.
— Как? Вы не имеете права! — возмутилась женщина.
— Я должен убедиться, — с расстановкой произнес сержант.
Секунду женщина колебалась, а затем вдруг как-то обмякла, тихо сказала:
— Лучше — вы сами… он там…
— Понятно.
Сержант распахнул дверцу платяного шкафа: преступник сидел внутри — на корточках, согнувшись в три погибели, и сердце у него в этот миг отчаянно колотилось.
— Ну вот и приехали, — устало произнес Становский, взяв его за шиворот.
Когда задержанного доставили в отделение милиции, то находившийся там Шелехов сразу признал в нем своего грабителя.
Преступление было совершено в считанные минуты, но расследование его заняло многие дни, которые незаметно срастались в месяцы.
Возбужденное милицией по факту разбойного нападения уголовное дело было на десятый день передано в районную прокуратуру, поскольку действия преступника, стрелявшего в Становского, надлежало дополнительно квалифицировать как покушение на убийство, а это опасное преступление подследственно органам прокуратуры.
Измайлов — так звали обвиняемого — отрицал все. Он, по его словам, случайно оказался в компании малознакомых ему лиц, которые пригласили его поехать к ним домой, чтобы еще немного выпить. То, что они напали на таксиста, — полная для него неожиданность. Сам он очень этого испугался и участия в разбойном нападении не принимал. Пистолет ему кто-то сунул в карман, когда они все разом бросились бежать. Он ни в кого не целил, когда стрелял, и убивать не хотел — пугал только, не желая попадать в милицию, боясь, что не разберутся по-настоящему и ошибочно арестуют его как соучастника преступления, которого он на самом деле не совершал, — что и произошло в действительности. Такова была версия Измайлова. При всей ее несуразности она тем не менее выполняла свою основную задачу — не дать следствию ничего конкретного, реального, ничего такого, за что можно было бы зацепиться.
При таком положении приходилось большие надежды возлагать на уголовный розыск.
Женщина, у которой пытался укрыться Измайлов, оказалась посторонним, случайным человеком в этой истории, — Измайлов позвонил в первую попавшуюся квартиру. Женщина впустила его, во-первых, потому, что он говорил, будто за ним гонятся хулиганы, а во-вторых, потому, что Измайлов обещал ей за это деньги; а когда стало ясно, что вовсе не хулиганы гнались за Измайловым, эта женщина поддалась соблазну, и, позарившись на обещанную ей сумму, пыталась спрятать Измайлова от работников милиции, не задумываясь о последствиях. Бывает и так. Один человек сознательно рискует жизнью, чтобы задержать опасного преступника, другой — укрывает этого преступника, рассчитывая получить с него деньги.