— Вы не поедете! — горячо воскликнул князь. — Этот изувер преследует дурные цели… Вам нечего искать нового пути… Ваш путь перед вами…
Княгиня покачала головой.
— Он наполнил пустоту моего сердца, — сказала она. — Я мужу об этом не говорила. Вы знаете его…
— Княгиня, дорогая, милая сестра моя, — начал князь голосом, исполненным глубокой нежности, — обещайте мне не ехать к нему, пока я не скажу вам. Это первая просьба вашего друга, вашего брата, быть может, обреченного на смерть. Дайте слово, даете? Обещаете? Да?
Княгиня несколько мгновений колебалась и затем, подняв на Левона сияющие глаза, твердо ответила:
— Обещаю, милый брат.
Князь поцеловал ее руку.
Короткий зимний день погасал. Красный закат, пылавший над Невою, последним отблеском озарял и лицо княгини, и залу, и блестящую форму князя Левона.
Князь сел рядом с Ириной. И тихо, доверчиво она рассказывала ему повесть о своей судьбе.
История была проста и не сложна. Разорение, встреча с князем, его последняя любовь. Он так нежно, так внимательно относился к ней. Она привязалась к нему, как к другу. Она еще мечтала спасти положение своего отца ж дала согласие старому князю. Евстафий Павлович был несказанно рад. Он сам толкал ее на это.
— И я была и была бы счастлива, — закончила княгиня, — если бы… если бы…
Она смотрела на Левона… и в ее прекрасных, сияющих глазах не было ничего загадочного…
X
Сближение с княгиней, ее теперь доверчивое и ласковое отношение не внесло покоя в душу Льва Кирилловича. Напротив, такие отношения стали для него источником новых мучений.
Когда Ирина доверчиво смотрела в его глаза и тихим голосом говорила ему о себе, о своем детстве, о своих мечтах, ему безумно хотелось броситься к ее ногам и повторять только одно: я люблю, люблю, люблю…
«Я безумец, я преступник, — твердил он себе, сжимая горячую голову, — я не могу так жить. Я должен ехать; ехать как можно скорее…»
Так он говорил себе после каждой встречи с Ириной и не имел сил решиться уехать. Все дела были уже устроены, все было готово к отъезду, оставалось подать только по начальству рапорт, а он медлил.
Княгиня никуда теперь не выезжала. Нельзя было не заметить, что она искала встреч с Левоном, что его присутствие волновало ее, что иногда наедине ее глаза темнели в она смотрела на него тяжелым, ожидающим взглядом, от которого кружилась его голова и сердце разрывалось от восторга и муки…
«Да, я уеду завтра, — решил Левон после одной бессонной ночи. — Надо взять себя в руки».
Он похудел и побледнел за последние дни.
За завтраком он был молчалив и рассеян.
— Я боюсь, Левон, — обратился к нему старый князь, — что ты еще не совсем оправился. Не лучше ли отдохнуть еще с месяц? Ты, кажется, уже совсем приготовился к отъезду.
— Да, дядя, по — видимому, — спокойно ответил Левон. — Я решил, я еду завтра или послезавтра. Мы едем с Новиковым вместе.
Он говорил, не глядя на княгиню.
В ее руке дрогнул нож и ударился о тарелку. Этот звук сладкой болью отозвался в его сердце. Он мельком взглянул на Ирину. Она сидела с побледневшим лицом, опустив глаза.
— Что же касается моего здоровья, — продолжал Левон, — то я чувствую себя очень хорошо. У вас я отдохнул и еще больше окреп.
Князь покачал головой.
— Ты знаешь, — сказал он, — что я вообще против этого похода. И во всяком случае, предвижу ему скорый конец. Одно из двух: или Наполеон сделает уступки Пруссии и заключит с Фридрихом мир — тогда нам нечего будет делать, — или он соберется с силами и разгромит союзные войска, тогда тоже конец походу. Ты сам понимаешь военное дело: каково наше положение? Впереди неприятель с новыми силами; позади — большая река: на флангах союзники нерешительные или готовые изменить при первой неудаче… Мы все более и более отдаляемся от границ, от источников наших средств. И где эти средства? Ты сам знаешь… Все пространство от истоков Клязьмы до Немана — пустыня…
Левон внимательно слушал дядю и был поражен его чисто военными соображениями.
— Вы, может быть, и правы, дядя, — ответил он, — но я не могу не ехать. Это мой долг как офицера.
Князь пожал плечами. Княгиня все время молчала.
— Ну, если ты так решил, — твое дело, — сказал князь. — Ты молод, ты ищешь приключений «на войне и в любви», — с улыбкой добавил он.
Левон вспыхнул, слова дяди о любви отозвались в его душе, как укор совести.