Ослепленные неслыханными предложениями, уже усталые, маршалы колебались. Они не хотели ставить на одну карту все приобретенное долгой героической жизнью… И наконец слово «отречение» было произнесено Неем. Ждали ответа Наполеона.
Левон плохо спал в ночь дуэли. Ему было стыдно вспоминать то чувство злобного наслаждения, которое наполнило его, когда он опустил свой палаш на Герцфельдта. Чтобы оправдать себя, он должен был возбуждать в себе снова те чувства злобы и отвращения, которые вызывали в нем прусские офицеры… Он испытывал к Герцфельдту какое‑то пренебрежительное сожаление и в душе желал его выздоровления. Утром он попросил Новикова навестить раненого. Вернувшийся Новиков сообщил, что доктор не признал рану смертельной, хотя и тяжелой. Князь вздохнул с облегчением.
Левон получил от князя Петра Михайловича Волконского личное письмо. Князь извещал его, что его величество, в воздаяние подвигов мужества, совершенных им при Дрездене и взятии Монмартра, жалует его званием флигель — адъютанта его императорского величества. Тогда же Громов получил генерал — майора, Новиков чин полковника, Зарницын — ротмистра, а Гриша — поручика.
В тот же день князь Бахтеев через Волконского был представлен государю. Во дворце было необычайно пусто и тихо. В приемной только ждал назначенный генерал — губернатором Парижа барон Остен — Сакен. Это был первый день страстной недели, и государь хотел, чтобы его не тревожили. Быть может, была и другая причина. Князь Волконский заметил Левону, что к ночи ожидается прибытие маршалов с ответом Наполеона. Государь, быть может, не хотел свидетелей этого свидания.
Волконский вошел в кабинет и через минуту вышел и позвал князя.
Левон переступил порог роскошного просторного кабинета и, низко поклонившись, остановился.
Государь сидел за столом. Он показался Левону бледным и словно постаревшим. Непроницаемые серые глаза были полузакрыты, губы сжаты с жестким выражением.
— Князь Бахтеев Лев? — спросил государь.
— Так точно, ваше величество.
Словно сделав над собою усилие, государь улыбнулся привычной улыбкой, от чего его лицо сразу помолодело.
— Поздравляю тебя, ты хорошо исполнил свой долг, — продолжал государь, — я доволен тобою.
— Я счастлив, ваше величество, — ответил Левон.
— Ведь старый князь Бахтеев твой дядя? — спросил государь и, услышав утвердительный ответ, продолжал: — Да, да, князья Бахтеевы отличались верностью. Твой дядя был верен моему отцу и мне, твой отец дрался под знаменами Суворова. А где твоя очаровательная тетушка? — уже совсем ласково и почти весело закончил государь.
Левон вспыхнул и ответил, что с самого Франкфурта не имеет от них никаких известий, но надеется все же их встретить здесь в Париже.
Государь кивнул головой, и его лицо вдруг снова приняло холодное, непроницаемое выражение. Он слегка провел белой, тонкой рукой по своему высокому лбу и, пристально взглянув на Левона, сказал:
— Да, сегодня… — он помолчал. — Сегодня ты можешь вступить в исполнение своих новых обязанностей. Сегодня ты будешь дежурить здесь. До девяти вечера ты свободен. Иди. Благодарю тебя за службу.
Он милостиво кивнул головой. Князь вышел.
— Ну, что? — спросил ожидавший его Волконский. Левон передал слова государя и его приказание.
— Поздравляю вас, — сказал Петр Михайлович, — это очень большая милость, так же, как и сегодняшний прием. Сегодня очень важный день.
Зарницын и Гриша по обыкновению не сидели дома. К тому же князь и Новиков, оба в надежде и ожидании дорогих гостей, поручили им подыскать подходящий дом. Когда князь вернулся в лагерь, он застал Гришу и Зарницына. Гриша был просто опьянен Парижем. Он от всего приходил в восторг: от любезности парижан, от изящества парижанок, от красоты зданий…
Им удалось снять в Сен — Жермене меблированный отель барона де Курселя, обычно живущего в родовом замке в Нормандии. По их словам, это было верхом изящества и роскоши. И цена была десять тысяч франков в месяц. Сегодня же и решили переехать.
— Ну, а я с новоселья на службу, — сказал князь и передал друзьям о приеме императора.
— Мы переживаем тревожные минуты, — говорил князь Волконский Левону, когда тот явился на дежурство, — мы готовы ко всяким случайностям, — добавил он, положив руку на пачку запечатанных пакетов. — Ведь мир еще не заключен.
— Но король, конечно, согласится на все условия за неожиданно достающийся ему престол, — сказал Левон.